16 мая исполнится 100 лет со дня рождения замечательной русской советской поэтессы Ольги Федоровны Берггольц. Среди ее удивительно разнообразного творческого наследия: стихи, рассказы, повести, пьесы, публицистика. Но для жителей блокадного Ленинграда Ольга Берггольц была не только талантливым литератором, но олицетворением мужества и воли, голосом блокадного города, его несгибаемым характером. Именно пламенные слова Ольги Берггольц «Никто не забыт и ничто не забыто» были выбиты на стене Пискаревского мемориального кладбища.

Родилась Ольга Берггольц в семье заводского врача на старой питерской окраине - Невской заставе. На этой рабочей окраине Петербурга прошло ее детство и юность. В 1920-х годах она училась в трудовой школе и Тогда же начала писать стихи. Первые стихи были опубликованы в 1924 году в заводской стенгазете.

Позже она прошла обучение на Высших курсах при Институте истории искусств, где слушала лекции Тынянова, Эйхенбаума, Шкловского. В то время ей посчастливилось слушать также выступления Багрицкого, Маяковского.

Поэтическая известность к Ольге Берггольц пришла в начале 1930-х годов, после публикации ее очерков «Годы штурма», сборника рассказов «Ночь в Новом мире», сборника «Стихотворения» и «Книги песен».

Однако, сталинские репрессии не прошли мимо нее. В 1937 году Ольгу Берггольц исключили из партии, 13 декабря 1938 года она поолучила обвинение «в связи с врагами народа» и была заключена в тюрьму, где пробыла до 3 июля 1939 года. В декабре 1939 года Ольга Берггольц писала в своем дневнике: «Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы… Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: «живи».

В страшном 1942 году в блокадном Ленинграде замолчало радио. Три месяца по нему передавали стук метронома - символ угасающей, но не прерванной жизни. И вдруг из черных тарелок динамиков, раздался «негромкий, слегка пришептывающий» человеческий голос, голос Ольги Берггольц. «Голос, полный неподдельной любви и сострадания к ленинградцам, голос, опаленный ненавистью к врагу, голос, взывающий к жизни и борьбе», - как говорил о нем писатель Федор Абрамов. И ленинградцы поверили, пока в эфире звучит тихий голос Ольги Берггольц, город будет стоять насмерть.

Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна…

И еще…

Товарищ, нам горькие выпали дни,
Грозят небывалые беды,
Но мы не забыты с тобой, не одни, -
И это уже победа.

Оставаясь в родном городе все 900 дней страшной блокады, Ольга Берггольц часто, совершенно обессиленная от голода, ночевала в студии, но никогда не теряла силы духа, поддерживая свои обращения к ленинградцам доверительными и мужественными стихами. Этой маленькой хрупкой женщине, олицетворению стойкости блокадного Ленинграда, в эти дни исполнилось бы 100 лет.