Антон Молчанов, более известный под псевдонимом Ант СКАЛАНДИС – писатель-фантаст, руководитель литературно-образовательного проекта «Фаэтон». Цель проекта – напомнить о настоящей научной фантастике, возродить ее как особое направление в литературе. А это – издание книг, сайт (faet.ru), встречи с читателями. Первая книга, роман Татьяны Семеновой «Монсегюр», шла к широкой аудитории с трудом. Люди смотрели на обложку и говорили: «Это что, фантастика. Она у вас на учебник похожа». «Я отвечал, - признается Ант Скаландис, - «Вот и хорошо, что она похожа на учебник». А когда мы пытались продавать ее вместе с образовательной литературой, нам говорили, какая же она образовательная, когда тут написано: «Фантастический роман». – «Вы забыли, что когда только появлялись научно-фантастические романы, они были не просто развлекательными, но и познавательными. Это и есть образование в такой увлекательной, игровой форме». О современной научной фантастике и пойдет наш разговор.

- Если взять понятие художественной фантастики в самом широком смысле, то сюда можно включить всю художественную литературу. Литература, собственно, и начиналась с фантастики, потому что любые мифы, сказки – это тоже фантастика… В ХХ веке, в эпоху, когда произошла научно-техническая революция, возник совершенно необыкновенный феномен – жанр научной фантастики. Он был следствием НТР. Я считаю, что сегодня научно-техническая революция закончилась. Мы живем в эпоху невероятно бурного развития технологий (компьютеры, бытовая техника и т.д. – вещи устаревают в течение года, а то и быстрее), но если говорить о фундаментальной науке, то, об этом свидетельствуют многие ученые, она находится в стадии стагнации. Пробуксовывают и фундаментальная физика, и химия, и математика. Да и гуманитарные науки тоже. Научная фантастика, возникшая в начале века именно как просветительская литература, описывающая научные достижения и популяризирующая науку – уходит. Забытый сегодня американский фантаст Хью Герсберг вывел формулу, что фантастика – это 75 процентов науки и 25 литературы. Такой она, собственно, и была поначалу. Он популяризировал науку, рассказывая о тогдашних достижениях физики, революционных изменениях в науке. Потом научная фантастика становилась все менее популярной. Последний ее взлет пришелся на середину ХХ века, совпав с выходом человека в космос.

- Ефремов, «Туманность Андромеды».

- Да. В этот момент появляется много произведений англо-американских и русских авторов, которые были именно просветительскими, образовательными (наша фантастика, по-моему – вторая в мире по литературным достижениям и количеству изданных книг). Вы верно назвали Ефремова, потому что после него началась другая фантастика. Когда в 1957 году вышла «Туманность Андромеды», она стала настоящей революцией в литературе, совпав с нашими политическими процессами («Оттепель») Стало можно говорить о том, о чем раньше запрещалось. Есть такой термин – фантастика ближнего прицела. Нельзя было заглядывать в очень далекое будущее и слишком смело фантазировать. Писали о «ближайших» научных достижениях. Я люблю вспоминать повесть раннего Георгия Гуревича «Тополь стремительный». Там ученые биологи селекционировали вид тополя, который рос в десять раз быстрее, чем обычный, и мог использоваться для озеленения городов. Принес в редакцию, а ему сказали: в десять раз – слишком много, давайте в четыре. И все замечание. Фантастика близнего прицела не предполагала полета фантазии. А Ефремов в своей «Туманности Андромеды» заглянул сразу на пять веков вперед и писал, о чем ему только хотелось. Началась новая фантастика, которая вырвалась на просторы настоящей литературы. Потом у Ефремова был знаменитый «Час быка», где появилась и социальная сатира. Это книга была сложной судьбы, ее запрещали, разрешали, критиковали. А потом, появились Стругацкие. Они начинали с чистой научной фантастики («Страна багровых туч»), а потом все больше отходили от нее. Произведения зрелых Стругацких – это уже не научная фантастика, а литература, как говорят, основного потока. Она вошла в золотой фонд отечественной литературы, но фантастика там используется только как прием, ничего научного там в чистом виде нет. Таковы были тенденции развития научной фантастики в целом.

- Что такое научная фантастика сегодня?

- Ее как таковой просто не стало. Она ушла в сериально-развлекательную область.

- «Ночной дозор».

- Это произведение, по формальным признакам пограничное между НФ и фэнтези. Лукьяненко весь такой пограничный и, безусловно, талантливый автор, но и он тоже «стал на поток». Когда человек пишет по два-три романа в год, говорить о серьезных литературных прорывах не приходится. Но Лукьяненко – один из лучших представителей, а если взять эту литературу в массе, то часто она бывает вообще бессодержательной и пустой. Авторы, которые пытаются работать в жанре научной фантастики, порой даже не имеют необходимого образования. Это, конечно, сказывается на качестве. Мы с проектом «Фаэтон» решили возрождать именно научную фантастику. Когда год назад мы это начали, многие решили, что мы сумасшедшие. Это, мол, не востребовано, никому не нужно. Но прошедший год показал, что это не совсем так. Это незанятая ниша, и она востребована – и любителями фантастики, которые соскучились по этому подзабытому жанру, и с другой стороны НФ несомненно нужна для образования.

- В чем заключаются законы жанра научной фантастики?

- Если брать сегодняшнюю фантастику, которую пишет, например, Татьяна Семенова, то это научный подход ко всем дисциплинам (в данном случае – к истории). Все ее романы построены на основе традиционной исторической науки без новомодных веяний типа альтернативной истории. Жанр альтернативной истории есть в литературе, например, роман Филиппа Дика «Человек в высоком замке», где он описывает мир, в котором победил Гитлер, а не Советский Союз. Это достойный жанр, но не то направление, которое пытаемся разрабатывать мы. Наконец, есть т.н. альтернативная наука (Фоменко и др.). Мы не солидарны с ней: да, были какие-то ошибки в хронологии, их можно находить, исследовать, но ставить все с ног на голову… Здесь есть поиск некоего скандала, попытка привлечь внимание неординарными средствами. Традиционный подход к истории предполагает отталкивание от общепринятых источников. Должно быть скрупулезное исследование бытовых деталей и, естественно, подробно описано, как люди жили, что они ели, во что одевались. Знание быта дает ощущение правдоподобия и пищу для ума, сведения для тех, кто хочет изучать историю всерьез. Романы Татьяны Семеновой сюжетно постоены на путешествиях во времени и даже эта вещь, противоречащая нашим знаниям о физической картине мира, все-таки дается с попыткой научного объяснения. Там есть оригинальная идея о путешествии в жизнь своих генетических двойников (соединение генетики и физики), и описано это с достаточно подробным и основательным подходом к наукам. Попутно, исподволь, рассказывается о биологии, астрономии, генетике, химии, физике. Наш проект задуман как популяризация истории, но в дальнейшем, с приходом новых авторов, мы откроем серии по географии, по физике. Популяризация научных знаний с помощью НФ - основная цель проекта. Мы выяснили, что это интересно и учителям, и школьникам, и студентам, и людям старшего поколения, которые сегодня с удовольствием вспоминают эти полузабытые традиции НФ. Иван Антонович Ефремов для нас является одним из главных образцов. У него есть настоящие исторические романы с элементами фантастики: «Таис афинская», «На краю Ойкумены». Для нас это лучший пример для подражания, когда с помощью научно-фантастического сюжета дается детальное, яркое и в литературном отношении качественное описание мира других стран и эпох.

- Если бы вы были учителем, какие произведения научной фантастики отобрали бы для изучения в школе?

- Я не знаю, есть ли страны, где фантастику изучают в школе. Может, в Америке. Но в гуманитарных вузах там фантастику изучают всерьез. Но если говорить о преподавании литературы в нашей школе, то это Алексей Толстой (блестящие романы «Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита»), Беляев – потрясающий сюжетчик с фейерверком идей. Булгаков, «Мастер и Маргарита». Это фантастический роман, но не научный, «Роковые яйца» ближе к научной фантастике. Булгаков к ней тяготел. Я заведомо промахиваю авторов фантастики ближнего прицела (тут можно сделать обзор: Казанцев, Немцов, Адамов и ряд других забытых имен), а далее, конечно, Ефремов и Стругацкие. Затем – люди, которые в конце советской эпохи писали «в стол», зная, что их не напечатают: Евгений Лукин, Михаил Успенский, Андрей Лазарчук. Можно набрать десяток имен ярких писателей, но, к сожалению, сегодня эта волна захлебнулась в том чисто коммерческом потоке, вышедшем на рынок. Если изучать НФ в школе, то вот так последовательно. Это не просто интересно, но действительно нужно, потому что НФ учит думать, организует знания, пробуждает интерес к изучению наук. Неслучайно тот же Казанцев в свое время говорил, что научная фантастика «должна звать молодежь во втузы». Над этим потом смеялись, особенно над аббревиатурой «втузы» – высшие технические учебные заведения. Да, тут имело место некоторое заужение целей научной фантастики. Но в чем-то Казанцев был прав. Литература, пробуждающая интерес к знаниям, нужна. И необязательно стремиться во втузы – вообще в вузы. Вообще – повышать знания. Человек, который в детстве увлекался фантастикой, скорее всего поступит в высшее учебное заведение. НФ очень стимулирует интерес к знаниям.