Множество написанных Владимиром Филипповым стихов стали песнями. Иначе говоря, стихотворчество Владимира во многом определяется его музыкальными способностями.

Со многими песнями Владимира Филиппова можно познакомиться в МЕДИА-КАТАЛОГЕ. А здесь мы дадим некоторые тексты.

ТАНЕЦ

Вы простите, мадам,
Этот танец за мной.
Приглашаю Вас в круг,
Поведу Вас в рассвет.
Пусть подарит он нам
Небосвод голубой,
Пусть некошеный луг
Нас укроет, как плед.

Этот танец за мной,
Только, музыки нет.
Разбиваются волны
Морские о пирс.
И смывает волной
Груз непрожитых лет,
И волнительный торс
Скрыт велюром кулис.

Этот день не погас,
Но, как будто, чужой.
Я и сам не заметил
Опущенных век.
Был, как зрячий без глаз,
Но с открытой душой,
Рядом был только ветер,
Да, плачущий снег.

Я бреду наугад,
Плачу сердцем навзрыд.
И не мне ли понять,
Был тот танец не мой.
Не вернусь я назад,
Пусть свеча догорит,
Вам, мадам, танцевать,
Но уже не со мной…

РЕКВИЕМ ЛЮБВИ

Звенят в тоске колокола
Иконы пламенем объяты
Ты в одиночество ушла,
Когда я песни пел закату.
Ты в одиночестве своём,
Как я, потерянный в тумане.
И знает опустевший дом,
Что свет любви уже не с нами.

Мой чёлн в безветрие плыви,
Мне танец чувств уже не нужен.
Исполнен реквием любви,
И на кресте распяты души.
Пусть скрытый сеткою дождя,
Кудрявый клён беззвучно плачет.
И в одиночество уйдя,
Погасишь пыл сердец горячих.

Звенят в тоске колокола
Иконы пламенем объяты
Ты в одиночество ушла,
Когда я песни пел закату…

УМИРАТЬ ПОГОДИ

Первый раз я родился
На свой день рождения.
Второй раз пробудился
От раны в груди,
Когда пуля коснулась
Меня на мгновенье,
Но мой ангел сказал:
- Умирать погоди!

Третий раз я вернулся
Отвергнутый адом,
Когда, преданный другом,
Попал под кинжал.
Он стоял и смотрел,
Как сражённый я падал.
Пыль стряхнул с пиджака,
Когда я умирал.

Мы рождаемся, чтоб
Умирать и рождаться,
Ходим, Богом хранимые
В трудные дни.
Первый раз мы рождаемся,
Чтобы трудиться.
А потом возвратимся,
Чтоб светились огни.

КО МНЕ ВОЗВРАТИШЬСЯ…

Ко мне возвратишься ночною порой из Бразилии,
Оставишь свой зонтик в прихожей стекать от дождя.
Когда-то с Тобою мосты за собою спалили мы,
Но Ты возвратишься ко мне, даже годы спустя.
С усмешкой пройдешь по паркету забытой гостиной,
Воззришься на старый, но очень родной интерьер,
Как прежде, на стенах ютятся всё те же картины,
За окнами спит всё такой же задумчивый сквер.

Ко мне возвратишься ночною порой из Бразилии,
Губами мазнёшь по знакомым небритым щекам.
Касания этого щёки ещё не забыли,
Зардеются лёгким румянцем те щёки слегка.
Волнительно губки свои невзначай приоткроешь
И скажешь: - Привет, дорогой! – Я отвечу: - Привет!
Какими судьбами? – Да, так, мимолётом. Не скрою,
Скучала чуть-чуть, столько зим пролетело и лет.

Ко мне возвратишься ночною порой из Бразилии,
Халатик набросив, Ты в спальню пройдешь босиком.
Где столько бессонных ночей мы с Тобой проводили,
Порхая как бабочки трепетно под потолком.
Мы мерили вёрсты, кромсали своё вдохновенье,
Друг дружке секреты всегда доверяли сполна,
Но Ты улетела, а я, как всегда, в воскресенье,
На пару с собой напиваюсь, как сволочь, вина…

Ко мне возвратишься ночною порой из Бразилии,
Оставишь свой зонтик в прихожей стекать от дождя.
Когда-то с Тобою мосты за собою спалили мы,
Но Ты возвратишься ко мне, даже годы спустя.

МУЖИК ДАВАЙ СЮДА…

Мужик, давай сюда, ты будешь третьим,
Махнём и посвистим о том и этом.
И на Медведева, как водится, наедем,
Пройдёмся и по Первой нашей Леди.
Ну, в смысле том, пойдёт, или не очень,
Ведь Первых не так много, между прочим.
О НАТО разговор коротким будет,
Его возьмём мы на хрен, и осудим.
Потом за Путина махнём стопарик,
Из наших он, мужик, и не очкарик.
Короче, без обиды! Миша! Ваня!
А ты, небось, Семён, значит, Абрамыч?
Ну, вот, и о твоих, знач, погутарим.
Ну, брат, не повезло, что не татарин.
Не думай, что мы тут антисемиты,
Народ твой, Сёма, скажем, башковитый,
Но только почему, скажи нам, Сёма, -
Начальники вы все и управдомы.
Ну… музыканты, также, и поэты,
Но вот средь брата нашего вас нету.
Учёные? Да, блин, не буду спорить,
Учёных среди вас и правда море.
Но вот скажи мне Сёма, друг сердечный,
Где прячется тот Жид, ну, знаешь, Вечный.
Мы слышали, что он всем заправляет,
Пока Господь наш дурака валяет.
Ну, знаешь, зуб за зуб и так, и дале
И Гитлер от него, и даже Сталин.
Да ты не бзди, махни Семён по малой,
Мы всё-таки с Иваном не вандалы.
Ты по душам тут с нами побалакай,
И, может, не закончится всё дракой.

Я ЗАХЛЕБНУЛСЯ ГОРЕЧЬЮ ДУШИ…

Я захлебнулся горечью Души…
Что мне мелодия несбывшегося Вальса?
Лишь пепел от Любви моей остался
И боль такая, что ничем не заглушить.

Постой, Певец! Душа твоя пуста,
Как зал, в котором тщетно надрываться,
Но от себя бессмысленно скрываться,
Молчать, сомкнув застывшие уста.
В самом себе замкнуться не спеши,
Безумство мысли обращая в камень,
О том, что не сумел сказать словами,
Быть может, скажут клавиши Души.
И, как бы невзначай, заполнят зал,

Те, кто спешил решать свои проблемы.
Ведь искренность – надежнейший причал,
К которому стремимся все мы.
Счастливый час, когда царит Душа,
Порхая птицей над притихшим залом,
Где сотни лиц застыли, не дыша,
Взирая, за твоим, Певец, финалом…

Был полон зал и, мигом, опустел,
Погасли свечи, фонари и люстры.
И, выплеснув затисканные чувства,
Я ко всему на свете охладел…

ХРИСТОС ВОСКРЕС!

Нет больше слёз, нет больше муки,
Христос воскрес и вышел на амвон.
И мы возьмём его распятье в руки,
И гнев из душ своих прогоним вон.
Христос воскрес! Воистину воскрес!
И в наших душах выстрадал разруху.
При искуплении, мы обретём с небес
Любовь, Надежду, Веру и, конечно, Муку.

Пусть, день за днём мы суд над злом вершим,
Забыв, что осужденье – прегрешенье.
Но Бог велик, и всем нам от души
Подарит снова он своё прощенье.
Христос воскрес! Воистину воскрес!
И в наших душах выстрадал разруху.
При искуплении, мы обретём с небес
Любовь, Надежду, Веру и, конечно, Муку.

Чтоб снова согрешивших не попутал Бес,
Вернулся, свою клятву не нарушив,
Христос воскрес! Воистину воскрес!
Великий День приходит в наши Души.
Христос воскрес! Воистину воскрес!
И в наших душах выстрадал разруху.
При искуплении, мы обретём с небес
Любовь, Надежду, Веру и, конечно, Муку.