Древний Египет. Я Дам Жизнь Пришедшим За Жизнью

Я дам жизнь пришедшим за жизнью
Отрывок из книги

Белый храм Птаха был невысок и широко расстроен. Белыми были и служители бога, встретившие у пристани высочайших гостей.
Воины развернулись в два ряда по обе стороны от широкой мраморной лестницы. Они наклонили копья.
На причал со сверкавшей на солнце золотой ладьи в легком панцире и синем шлеме-херпеше сошел фараон; следом, подобрав платье, спустилась царица. За нею девушка, ее юное подобие.
Белые служители приблизились. У того, что шел в середине, была пестрая шкура пантеры через правое плечо.
Отличенный шагнул вперед. Это был человек средних лет, ступавший мерно, смотревший без робости. Он был среднего роста, но крепкого сложения. Широкие спина и плечи; руки пришлись бы скорее к теслу, чем к кадильнице. Лицо его было бы непримечательно, если бы не умные, острые черные глаза.
Он сделал глубокий поклон, потом легко выпрямился.
- Наши сердца радуются высочайшей чести, - произнес он. Внимательные глаза его переместились на царственную дочь. Она стояла подобравшись, взгляд был колок. Мать, во всем подобная ей, но словно сглаженная временем, бросила на нее беспокойный взгляд.
- Благо для Инт-Ка-С, - произнес фараон. Он положил тяжелую руку на плечо дочери; потом подтолкнул ее вперед. Девушка, шатнувшись к верховному жрецу, отпрянула, обхватила свои локти.
- Дичится, - усмехнувшись, сказал Джосер. – Ты смиришь ее, Имхотеп.
Верховный жрец еще раз поклонился. Жрецы плотно окружили царевну. Имхотеп легко опустил руку на ее плечо; плечи девушки вскинулись. Ей было на вид не более тринадцати лет; она едва сформировалась. На ней было простое узкое платье на бретели, прямые черные волосы расчесаны на пробор и заложены за уши – самый простой и строгий убор девы-послушницы.
- Ты образуешь ее, божественный отец, - хмуро улыбаясь, сказал Джосер. Он обнял жену за плечи и повернул к барке; Небмаат еще бросила быстрый взгляд на дочь, стоявшую в окружении жрецов, потом подчинилась супругу. Царственная чета взошла на борт; свита свернулась и последовала за ними. Ладья отчалила.

Имхотеп, легко, но властно придерживая за плечо, повел царевну вверх по лестнице. Младшие жрецы молча сопровождали их.
Лестница вывела на каменную площадку, у края которой возвышался испещренный надписями пилон. По другую сторону площадки чернел квадрат двери.
Верховный жрец, приобняв за плечи, провел послушницу внутрь. Царевну овеяло прохладой и легкими запахами дерева и благовоний. Они оказались в первом, открытом, зале. Стены его были отделаны кедром. Там не было ничего, кроме маленькой жаровни с тлеющими углями. В конце зала стояла невысокая статуя бога с каменным жертвенником.
Великий ясновидец подвел царевну к статуе.
- Вот Инт-Ка-С, соискательница, перед тобой, - негромко обратился Имхотеп к богу. – Прими ее.
Имхотеп отдал короткое приказание одному из жрецов. Инт-Ка-С едва успела проследить, куда направлены слова, как ей поднесли благоухающую курильницу.
- Соверши воскурение, Инт-Ка-С, - с легкой улыбкой сказал ей верховный жрец.
Как ни удручена была царевна, волнение вытеснило печаль. Руки ее дрожали, когда она ступила к богу со своим подношением. Она стояла с бьющимся сердцем, держа курильницу в обеих руках; благовонный дым поднимался, сокрывая статую.
- Довольно, - сказал Имхотеп. Он бережно взял из ее рук курильницу. - Теперь ты пройдешь в свою келью. Тебя проведут.
Инт-Ка-С не заметила, что к жрецам-мужчинам присоединилась молодая женщина. Она вышла из бокового коридора и с улыбкой смотрела на благочестивое упражнение царевны.
Жрица была, по-видимому, лет на пять старше Инт-Ка-С, с сильно накрашенным лицом. Волосы ее были убраны за спину, по сторонам лица спускались две косы, перевитые золотыми цепочками. На груди висел амулет, руки перехватывали браслеты, талию пояс с крупным камнем. Она была красива, только несколько худощава и для своего сложения отягощена краской и уборами.
- Пойдем, - улыбаясь, пригласила она Инт-Ка-С. Голос у нее был низкий и глуховатый. – Я покажу тебе, где ты будешь жить.
Жрица взяла царевну за руку и увлекла в боковой коридор.
- Я Неферу, водительница певиц бога, - сказала она. – Ты будешь в соседстве с нами, но ты начнешь обучение с танца. – Она улыбнулась радостному оживлению Инт-Ка-С. – Это нелегко, - сказала она. – Много часов, много терпения. Но мы пришли.
- Вот, - сказала Неферу, словно вводя в обитель радости.
Инт-Ка-С открылась келейка без окна с чистыми стенами из светлой извести. Вдоль стены протянулся кожаный тюфяк, рядом был столик. На нем поблескивал ковчежец со статуэткой бога. Маленькая жаровня, наподобие той, что была в первом зале. Больше ничего не было.
Сердце царевны стукнуло и сжалось.
- Это мое жилище? – спросила она у улыбающейся жрицы.
- Это твое жилище, которое сообщит мысли о вечности, - сказала Неферу.
«Пожалуй,» – подумала, внутренне передернувшись, царевна. – «О вечности, не о жизни тут.»
Она взглянула на лучащуюся жрицу. Это была первая женщина-служительница Птаха, встреченная ею.
- Дозволь, - начала Инт-Ка-С. Жрица улыбкою поощрила ее. – Дозволь мне спросить, водительница певиц бога, - сказала царевна, удивляясь тому, что просит дозволения.
- Я слушаю тебя, говори, - сказала Неферу.
- Почему ты… – Инт-Ка-С замолчала, чувствуя смущение и подспудный гнев на обращение жрицы. Неферу улыбнулась.
- Непохожа? – закончила она.
- Ты… – Царевна замолчала. Своею одеждой и манерой жрица затмевала всех жрецов-мужчин.
Неферу улыбнулась шире.
- Служители бога несут его мудрость, - сказала жрица. - Служительницы несут и красоту его.
- Стало быть…
«Словно служительницы одарены богаче жрецов», – подумала Инт-Ка-С.
- Сейчас ты пойдешь совершить омовение, - своим низким мелодичным голосом сказала Неферу. – Я проведу. Это выполняется трижды в день. Потом ты получишь простыни и платья. Они сменяются ежедневно. – Она вновь улыбнулась своею улыбкой. - Чистота приобщает к богу.
Не дожидаясь ответа, жрица пошла по коридору, ступая нешироко, но на удивление стремительно. Инт-Ка-С поспешила за ней, дивясь и негодуя.

Много позже в своей келье, освеженная, скрасив скудное ложе чистым бельем, Инт-Ка-С думала о жрице-наставнице. Неферу помогла ей в купальне, сама подала простыни, но была все такова же… «А ведь она не высшая здесь,» – почему-то с неприязнью подумала Инт-Ка-С. – «Высший Имхотеп. Но он другой.»
Ум царевны затруднялся. Ей казалось, что много часов прошло с того часа, как она вошла в храм. В коридорах опустился сумрак, зажглись стенные светильники. Ей не оставили огня, и в ее келейке настала ночь.
Смертельно утомленная этим днем, царевна простерлась на свежей постели и крепко уснула.

Инт-Ка-С разбудило прикосновение к плечу. Она встрепенулась, привскочила в полумраке.
- Тише, - сказала жрица.
- Вставать? - спросила царевна, растерянная и внутренне возмущенная. Она просыпалась с солнцем, но, судя по всему, еще даже не рассвело.
- Да, - отвечала Неферу. - Мы пробуждаемся рано и встречаем Ра.
Она была уже убрана, в этот раз в простом белом, из украшений один оберег на запястье. Но лицо так же тщательно накрашено.
- Я и сегодня буду водить тебя, - сказала жрица. - Ты узнаешь открытое в доме бога, узнаешь его порядок. Сегодня же начнется твое учение.
Неферу снова провела царевну в купальню. В этот раз там была девочка-служанка с неожиданно сильными и ловкими руками, которая вначале оттерла царевну натроном с глиной, а после сбрила ей волосы на теле. - Везде, - сказала жрица, когда Инт-Ка-С воспротивилась рукам служанки. - Чистота всего тела.
Потом жрица провела царевну, босую, с распущенными и зачесанными за уши волосами, в свежем простом платье, в молитвенный зал.
Он был выше приемного зала и богаче отделан. Но царевна первым постигла не это.
Зал был полон жриц. Они были построены, в одинаковых длинных прозрачных платьях, с одинаково густо подведенными глазами и множеством тонких кос на головах. Все молоды и красивы.
Они разом повернулись к вошедшим, вернее, к Неферу. На царевну ни одна не взглянула.
- Приветствуем тебя, превосходная водительница, - стройно и сильно прозвучало в зале.
- Да очистятся ваши сердца, превосходные певицы бога, - звучно отвечала верховная жрица.
- Встань позади, - удивительно мгновенно понизив голос, сказала она царевне. - Мы начинаем утреннее восхваление. Слушай и запоминай.
Дочь фараона, сверх меры потерянная и возмущенная обращением, не только не могла запоминать, но даже слушать. Она стояла с колотящимся сердцем, последняя в рядах служительниц, слаженное и сильное славословие словно проницало ее, вымывая золото крови, сознание высоты. Когда хор замолк, царевна пропала. Осталась простая соискательница, низшая младшей из жриц.
- Идем, Инт-Ка-С, - сказала Неферу. Она снова оказалась рядом, снова как осеняющая богиня. Приняв обращение, приняв все, царевна пошла в рядах певиц бога, даже не спрашивая, куда.
Они пришли в трапезную, где Инт-Ка-С было отведено место в конце длинного общего стола.
- Очищение, - сказала верховная жрица. Инт-Ка-С были предложены, в отличие от певиц бога, только простой ячменный хлебец и вода.
После этого скромного завтрака послушница снова оказалась в хоре. Жрицы - Инт-Ка-С разобрала это - благодарили бога-вседержителя за пищу. Потом не успела она опомниться, как оказалась во власти новой наставницы.
Эта жрица была другая, совсем не похожа на Неферу, но так же поразительна. Она была еще моложе водительницы певиц - совсем немного старше самой царевны - но телом далеко разнилась от обеих.
Невысока ростом, но соразмерная и гибкая как змея. Казалось, члены ее гнутся не только в суставах. Тонкая, словно бы легко сломать ее. Но в движении под кожей тонкой жрицы прокатывались волны, и, хотя они были невыраженны, видно было, как она сильна. Она была почти нагая, в одной набедренной повязке и с кольцами на ногах, волосы, как у певиц, змеились косами.
Она назвалась Тии. Видя, как царевна смотрит на нее, она засмеялась - первый смех, который услышала Инт-Ка-С под этой крышей.
- Для великого бога и эта маленькая жрица, - сказала она. - Я тебе нравлюсь, Инт-Ка-С?
Царевна стояла нахмурившись и сжав губы,сложив руки на груди. Она думала только, как прекратить это.
- Будет, - наконец сказала Тии, видя смущение царевны. Она снова улыбнулась - не богиней, как Неферу, а просто. - Я твоя наставница в танце, Инт-Ка-С. Но прежде… - Она обошла царевну, с силой провела пальцем по спине вдоль хребта, заставив ее вскинуться, согнула руки, повернула ей голову. - Плохо, - наконец сказала она, глядя царевне в лицо. - Мы повернем это, - сказала Тии, снова широко улыбаясь при виде омраченного лица. - Бог будет доволен…
- Ты совсем другая, - наконец сказала Инт-Ка-С. Она была окончательно потеряна.
Тии опять засмеялась.
- О, Неферу, водительница, - сказала она. - Да, великая жрица истинно высоко несет себя.
- Так ты ниже?..
- Ниже, Инт-Ка-С. - Она неожиданно посерьезнела. - Будет об этом. Приступим. Сегодня будет легко – я только узнаю твое тело.
Тии заставила царевну снять платье и обернула ей вокруг бедер поясок. Потом осмотрела ее с головы до пят, прощупала все мышцы, сгибала ее, приказывала приседать, наклоняться, поднимать ноги. Под конец Инт-Ка-С взмокла от пота, руки и ноги дрожали. Голод накинулся на желудок. Жрица наконец сжалилась. Она отпустила Инт-Ка-С в купальню, потом сытно накормила чечевицей с хлебом и пивом.
- При очищении нельзя, - сказала Тии. - Но тем, кто утруждает тело, дозволяется.
Потом Инт-Ка-С снова стояла в хоре. Молебен тянулся долго; когда он окончился, царевна едва держалась на ногах. Певицы же не выказывали усталости.
Затем последовала общая трапеза; подходила Неферу, подарив улыбкою и несколькими ободряющими словами. После этого царевну препроводили в другую, незнакомую часть храма.
Вдоль стены был ряд келий с открытыми дверями. В них рядами сидели писцы, работая на положенных на скрещенные ноги табличках. В конце коридора была комната просторнее и выше. Туда ввели царевну.
Вдоль стены протянулся шкаф с круглыми гнездами для папирусов. От низкого столика поднялся человек в повязке и черном парике, перехваченном белой лентой. Возраст его не угадывался.
«Не жрец, нет», - подумала Инт-Ка-С.
- Возрадуйся, соискательница Инт-Ка-С, - сказал он. - Я старший писец бога Иб.
- Возрадуйся, Иб, - немного растерянно сказала царевна. «Писать»? - радостно подумала она. – «Я научусь искусству Тота ? Даже мать Небмаат не знает его».
- Я буду учить тебя божественной речи. Искусство Тота – прекраснейшее из искусств. – Писец говорил гладко и ровно, точно приготовил слово. - Знающий его возвеличен, его вопрошают придворные.
«Я царевна», - вдруг гневно подумала Инт-Ка-С.
- Сперва восхваление Тоту, - сказал Иб. - Слушай благодарственное слово и запоминай.
Он наклонил голову и начал длинную молитву. «Опять запоминай»! - подумала Инт-Ка-С. – «Сколько еще»?
- Да направит тебя Тот, соискательница Инт-Ка-С, - сказал писец, закончив молитву. – С благословения бога начнем.

Он подошел к шкафу и извлек глиняную табличку. Из того же гнезда вынул письменный прибор с углублениями, содержавшими черную и красную краски и заостренную палочку.
Иб сел на циновку, скрестив ноги. Царевна опустилась рядом, стараясь повторить позу писца.
- Сперва ты выучишь божественные знаки, - сказал Иб. - Смотри и запоминай. - Инт-Ка-С схватилась бы за голову, если бы могла. Но писец уже опять говорил, начиная чертить на табличке. Царевна наклонилась над плечом учителя и усилием воли обратилась во внимание…
Вечером Инт-Ка-С едва добралась до своей кельи. Весь день до заката шли молитвы и учение, прерывавшиеся только на трапезы и омовения. Они требовались чаще, чем сказала Неферу. До и после трапезы. До и после каждого обряда. Пища же оставалась так же сурова. К вечеру Инт-Ка-С ощущала, что выскоблена изнутри так же, как снаружи. «Как и должно», - сказала верховная жрица, услышав жалобу.
«О Птах», - думала дочь фараона, озирая свою погруженную в темноту клеть. – «Как твоим жрицам возможно жить»? Но сил размышлять уже не осталось. Царевна упала ничком на постель и уснула.

Началась череда однообразных трудных дней. С утра ее терзала Тии. Веселая жрица оказалась тверже камня. Она задавала упражнение за упражнением, покрикивала, ускоряя движения. Передышка, глоток воды - и снова, урок за уроком, пока руки и ноги Инт-Ка-С не отказывались служить. Потом, после короткого отдыха, стояние на молитве. После обеда урок письма. Память у Инт-Ка-С оказалась превосходной, но рука приучалась плохо. Вышколенный храмовый писец раз едва не потерял терпение с царственной ученицей. После, вечером, еще один долгий молебен. Не считая бесчисленных храмовых дел - послушница допускалась только до мелких приготовлений к обрядам и докучной работы в кладовых, которая однако, никогда не переводилась.
Она больше не говорила с Неферу. Тем более не нисходил великий ясновидец, которого Инт-Ка-С не видела с самого начала ученичества.
Ей не давали ничего, кроме насущнейшего для ее нужд. Только изобильно воды и натрона для омовений. Ни излишнего в пище, ни тем более краски для век, ни даже зеркала. Иногда Инт-Ка-С задавалась вопросом о том, какова она теперь, но тут же отбрасывала его. В платье как у поселянки, без украшений, без краски, изнуренная голодом и трудом, она не иначе как безобразна. Но желание увидеть себя вдруг вспыхнуло с необычайной силой, когда она услышала первую похвалу от своей наставницы.
- Хорошо! - сказала Тии. Инт-Ка-С засияла от радости. Она узнала цену похвале жрицы. За все время учения веселая наставница разве что иногда кивала, когда царевне удавалось то или другое, и только раз или два подарила одобрительное слово.
- Правда хорошо? - спросила царевна. Тии кивнула, и глаза ее загорелись настоящим удовольствием.
- Ты учишься не скоро, но верно, - сказала жрица. - Из тебя выйдет крепкое орудие бога.
Инт-Ка-С передернулась, услышав это уподобление; но вдруг ее охватило страстное желание взглянуть на себя.
- Тии, дай мне зеркало, - сказала она. - Прошу тебя.
Тии качнула головой.
- Почему? - Сердце Инт-Ка-С упало. - Я так дурна?
- Напротив, - серьезно сказала жрица.
- Тогда почему? - Царевна вдруг вознегодовала. - Почему вы прячете меня от меня?
Тии отвела взгляд; потом вновь взглянула на послушницу. Она тронула губы языком.
- Зеркало легко перехвалит, - сказала она. - Скромность взращивается долго, а гибнет быстро.
- Но…
Жрица шагнула к ней и сжала ее руки своими бронзовыми пальчиками.
- Пока я твое зеркало, Инт-Ка-С, - сказала Тии. - Я говорю тебе, что ты лучше той, которая вошла сюда.
- Но…
- Я сожалею, Инт-Ка-С, - сказала медная жрица. - Пока запрещено.

Вечером Инт-Ка-С попыталась разглядеть себя в воде на полу купальни. Смутный неверный образ только разозлил ее.
«Почему»? - думала она. – «Зеркало польстит? Нет, скажет правду». Она вдруг распалилась. «Жрица лжет», - подумала Инт-Ка-С. – «Я узнаю, почему».
Это завладело мыслями царевны. Она получила несколько окриков от танцовщицы за невнимание; писец, в последние дни довольный ею, опять начал досадовать. Случая все не представлялось.
Наконец, спустя месяц после памятного разговора - Инт-Ка-С считала дни - ее призвала к себе Неферу.
Жрица приняла ее в собственном покое. Он был куда как не похож на обиталище самой Инт-Ка-С, под стать владелице - высокий и сверкающий.
- Я удовлетворена, соискательница Инт-Ка-С, - сказала Неферу своим низким, поразительным голосом. Она была так же замечательно красива, как ее запомнила царевна; но в первый раз Инт-Ка-С отметила негибкость стройной до худобы жрицы. «Она, должно быть, не танцует и не гнется долгие часы», - с тайным торжеством подумала царевна.
- Ты угодила послушанием, - продолжала высокая жрица. - Ты очистила и укрепила для бога тело.
Неферу наклонилась к ней; глаза ее лучились, губы уже не удерживали улыбки. Инт-Ка-С удивилась, как водительница певиц всегда казалась выше ее, хотя они были одного роста.
- На выходе бога, - низким голосом, ясно и раздельно сказала жрица, - ты будешь посвящена.
- Посвящена? - переспросила Инт-Ка-С. Сердце ее заколотилось; она ощутила ошеломление и гордость.
- Да, - сказала Неферу. - Великий ясновидец посвятит тебя сам, - прибавила она.
- Благодарю тебя, - потрясенно сказала Инт-Ка-С. - Я не думала…
Неферу предостерегающе подняла палец. - Не оступись, - сказала она.
- Также, - сказала жрица, - с посвящением закончится твое воздержание. Ты получишь подобающие одежды. Твоя пища будет такой же, как и пища других. Ты получишь краски и масла.
Инт-Ка-С начала думать, что спит.
- И еще, - прибавила щедрейшая дарительница. - Для укрепления ты получишь благость бога. Жди здесь.
Стремительно ступая, жрица скрылась во внутреннем покое.
Инт-Ка-С поднесла руки к вискам. «Я грежу», - подумала она. Она огляделась, бездумно и наполовину ожидая, что сверкающая палата сейчас исчезнет. И вдруг взгляд ее заметил столик. На нем лежало бронзовое зеркальце.

Не успев ничего подумать, царевна бросилась к столику, схватила зеркальце и впилась в него взглядом.
- Великий бог, - сказала Инт-Ка-С. Она позабыла обо всех запретах и опасности.
Дева, глядевшая на нее из зеркала, была прекрасна как ночь. Она немного потончала, но щеки, вопреки ожиданию, горели румянцем. В полумраке храма ее кожа заметно посветлела, и тем прекраснее были огромные черные глаза и гладкие, как черный камень, волосы. Она не могла обозреть себя всю, но видела, как поднялась и развилась грудь, как налились руки.
- Теперь я понимаю, почему меня таили, - прошептала Инт-Ка-С своему двойнику. Она улыбнулась, и дева в зеркале улыбнулась дивно и победительно.
- Так, - сказал голос за ее спиной.
Инт-Ка-С вздрогнула всем телом и обернулась.
Неферу стояла в дверях, зажав в руке что-то невидное ей. Жрица не говорила ни слова, но глаза ее были таковы, что царевна начала жалеть не только о своем опрометчивом поступке, но уже о том, что пережила храмовые испытания.
- Стало быть, так ты готова, - сказала Неферу. В несколько стремительных шагов она приблизилась к оцепеневшей Инт-Ка-С и выхватила зеркальце из ее рук. Неожиданно в руках жрицы оказался двойной прут. «Так вот что она принесла»! - вдруг вспыхнула в уме немыслимая догадка. – «Какое коварство, она знала»!
В следующий миг ей пребольно завернули руку за спину и нагнули.
- Терпение, - говорила жрица. - Смирение. Послушание. Терпение. Терпение. Терпение. - Каждое слово сопровождалось ударом - наотмашь и с силой, какой Инт-Ка-С не подозревала в ней.
- Достаточно, - сказала Неферу. Инт-Ка-С выпрямилась, но тут же, охнув, согнулась.
- Твое посвящение отодвигается на два месяца, - сказала жрица. - Твое воздержание продолжится еще два месяца. Теперь иди в свою келью и думай о своем грехе!
Инт-Ка-С покинула покой верховной жрицы согнувшись, держась за избитую спину, горя от боли и стыда. Но стоило ей оказаться за дверью, как все затмила радость от сознания своей красоты и силы.
«Я лучше тебя», - мстительно подумала она. – «Ты гневишься на меня и за это! Я лучше и Тии, я лучше всех, кого видела здесь»!

Царевна ожидала, что Неферу переменится к ней, но этого не воспоследовало. Та оставалась прежней - высока, но благостна, как богиня. Царевна стыдилась уже своего предположения. Высокая жрица не опустилась бы до мести.
Но Инт-Ка-С словно поднялась, выросла. Сознание красоты точно дало ей крылья. Тии переменилась с нею, жрица не скрывала, как довольна. Раз танцовщица даже припомнила высоту ученицы.
- Лучшие в доме бога для тебя, моя царевна, - сказала Тии. Глаза ее переблескивались восхищением. - Истинно ты - из лучших в Великом доме.
- Ты еще помнишь, что я царевна? – спросила Инт-Ка-С, тяжело дыша. Ей только что удался танец, который сложила для нее наставница из труднейших движений.
Тии поклонилась, прижав руку к сердцу.
- Неизменно, госпожа, - сказала она.
«Неизменно», - подумала царевна. – «Об этом, без сомнения, помнят все здесь. Но как они могут»…
- Продолжим, Инт-Ка-С, - сказала Тии. – Повтори поклон тростника. Ты противишься ветру, ты должна быть покорнее.
Царевна со вздохом опустила напруженные плечи.
«Я покорна как раба», – подумала она. – «Жрецы уже полгода гнут меня».
- Прямее, - невозмутимо сказала танцовщица, разгибая ее. – Думай о боге.
Инт-Ка-С вздохнула и подчинилась рукам и воле жрицы.

Каждый день наказания был дольше и тяжче прежних дней, но отмеренные три месяца минули на удивление быстро. Царевна обнаружила, что обвыклась в храме и даже полюбила его, как любят всякий, волей или неволей, дом. Она даже не гневилась больше на жрецов, ровных и строгих, все как один умевших держаться с нею так, словно нет ни фараона, ни других богов.
Но они были по-прежнему чужды ей, и царевна понимала, что даже ее посвящение этого не изменит.
Яркою звездой ее храмовые дни озарило явление Имхотепа. Великий ясновидец посетил ее нежданно, вечером одного из последних дней второго месяца взыскания.
Он вошел к ней, когда царевна, сидя на постели, растирала натруженную ногу так, как ее научила Тии. Вскинув глаза на негромкие шаги, Инт-Ка-С подскочила от обжегшего сердце удивления и смутилась донельзя.
- Великий ясновидец, - сказала она, забыв, что старший в доме бога должен заговаривать первым. – Я…
- Приветствую тебя, Инт-Ка-С, - сказал Имхотеп.
Верховный жрец опустился рядом с нею.
- Река спадает, - сказал он. – Скоро светлый праздник Сопдет. Его величество и госпожа Небмаат-Хапи будут на нем.
- Я смогу пойти? Я хочу увидеть их, - сказала царевна. Вдруг нахлынула острая тоска по дому. Она не тосковала, даже когда писала первое письмо родителям. Красивая властная Небмаат вспыхнула на стене кельи и погасла; а Джосер, Властитель Обеих Земель, был неизменно над ней, как над всей Та-Кемет. Теперь же Инт-Ка-С почувствовала, как жаждет выйти на солнце, шагнуть в крепкие объятия отца, услышать ясный, резкий голос матери.
- Ты пойдешь, и обрадуешь сердца родителей, - сказал великий ясновидец. Он улыбнулся. – Я посвящу тебя перед ними.
- На празднике Сопдет? – радостно воскликнула царевна. Она тут же вспыхнула. – Прости мое поведение.
- Нет нужды извиняться, - сказал Имхотеп.
Великий жрец улыбался. Инт-Ка-С глядела в ясные, умные черные глаза и чувствовала, как сердце ее растет.
- Это великая радость и для меня, - сказал он. – В тебе Ка фараона, госпожа Инт-Ка-С. Ты сильна, трудолюбива и правосердна.
- Я наказана, - вдруг вспомнила царевна. Она густо покраснела, сердце забилось от стыда.
Улыбка великого пророка не потускнела.
- Не печалься, - сказал он. - Всякому случается оступиться.
- Как?.. – Инт-Ка-С оторопела. – И Великому… - Она зажала себе рот рукой, удерживая неслыханные слова.
- Я оставлю тебя, - сказал верховный жрец. – Будь радостна.
Он пожал ей руку сильной горячей ладонью, потом благословил жестом.

Воспрянув духом, Инт-Ка-С считала дни до праздника. Суровые жрецы стали вдвое милее. Тии же, единственная, кто бывал прост с нею, кроме самого великого начальника мастеров, казалась ей подругой.
Однажды царевна даже решилась заговорить с танцовщицей о том, что давно и страстно хотела узнать, но что, она понимала, сокрыто от нее, как многое здесь.
- Тии, - сказала она. – Я спрошу тебя.
- Спрашивай, Инт-Ка-С. – Танцовщица улыбалась, просто и прямо глядела в глаза ей.
- Неферу, - сказала царевна. Сердце ее стукнуло на этом имени.
- Ты хочешь спросить о высокой водительнице? – Улыбка жрицы поблекла. – Спрашивай, и я отвечу тебе, если это не запретное.
- Она… - Царевна запнулась. – Водительница певиц постоянно живет здесь?
Тии некоторое время раздумывала, глядя в сторону. Царевна с нетерпением ждала ответа.
- Да, - наконец сказала жрица. – Неферу постоянно здесь.
- Она не уезжает… Как великий начальник мастеров?
- Дважды или трижды в год, - сказала Тии. – Великая жрица имеет дом выше по реке, в Мен-Нефер , но нечасто бывает там.
- А ее… - Инт-Ка-С чувствовала, как щекам становится жарко. Жрица настороженно смотрела на нее. – Ее муж не противится этому?
Инт-Ка-С знала, что услышит, раньше, чем танцовщица ответила.
- Неферу дева, - сказала Тии.
«Я это знаю давно», – подумала царевна.

И все же она была потрясена.
- Почему? – спросила Инт-Ка-С. – Это запрещено?
Тии покачала головой.
- Запрета нет, - сказала она. – Великая жрица сама не желает этого.
- А ее родители… И они разрешили ей?
- Ее родители там. – Тии показала рукою на запад. – Они унесены лихорадкой семь разливов назад.
- А…
Жрица пресекла рукой расспросы.
- Хватит, - сказала она. Лицо ее было сурово. – Ты спрашивала уже много.
Инт-Ка-С оставила разговор с сожалением, удивлением и смутною завистью. «Так чтима», – думала царевна. – «Богата и вольна. Любимица своего бога»…
«Не так я», – подумала она.
Вдруг собственный удел показался царевне как никогда горек. Если бы ей сейчас предложили выбирать, она предпочла бы путь жрицы, принадлежащей богу, но равно свободной в своем девстве и супружестве.
Рамес, ее брат и будущий супруг, был прирожденный солдат, привыкший ночевать в пустыне и есть наспех, грубоватый, хмуро-веселый, когда бывал доволен, а обыкновенно суровый и молчаливый. В гневе он бывал страшен, мог забыть, кто и что перед ним, не пощадить ни родства, ни положения. «Диво ли, что фараон любит его более всех», – с горечью думала царевна. – «Рамес – второй Джосер… Око отца на земле его».
И он будет разделять с нею ложе.
Инт-Ка-С знала, что происходит между мужем и женой. Всегда жадная до нового, она ловила речи слуг, раскрывала каждую услышанную песню. Она раньше девочек-сестер поняла значение дня Великого Зайца, когда юноши и девы, которым уже исполнилось тринадцать лет – как ей теперь, но уже младшие ее – могли предаться друг другу. В девять лет царевне, тайно от всех, удалось увидеть мистерию Исиды, спрятавшись за дверью зала после храмового праздника, на котором она присутствовала с матерью Небмаат, братом и сестрами. Она высидела до конца, хотя тогда уже понимала, что порка, которая ждет ее дома, пустяк в сравнении с тем, что будет, если ее захватят во время таинства.
Она помнила свой детский ужас, к которому примешивалось торжество, при виде сокрытой под покрывалом богини, получившей кровавое приношение. Закусив руку, чтобы не закричать, маленькая царевна понимала, что это чествуют жену, подобную ее матери, великой царице Небмаат, которой уподобится она сама.
Теперь же жертвою станет она, жена.
Ей ясно представлялось, как это будет. Брат опрокинет ее, как врага в бою. Он всегда был небрежен с нею, и едва ли переменится. Он возьмет ее тело («Уж наверное, не откажется»! – в ярости думала царевна), а потом поднимется и уйдет, к кому пожелает. К другим женщинам. Никто не обяжет его любить ее. А она принадлежит ему и престолу, и ничего, что бы она ни сделала, не переменит этого.
«Будь радостна», – вспомнилось царевне. – «О Имхотеп, великий мудрец, неужели так должно быть»?
Все может изменить только бог. Быть может, Птах перевернет намерения Великого Дома. Или не отдаст свою жрицу. «Лучше он, чем Рамес», – мятежно думала она. – «Лучше кто угодно».

Праздник Сопдет, Утренней Звезды, был торжеством Великого Дома, двух богов и всех людей. В этот день по слову фараона и с воссиянием богини начинался разлив великой реки – зачин изобильного года.
Ликующие толпы высыпали на улицы. Люди выкрикивали здравицы, обливали друг друга водой для избавления от болезней. Жрецы Хапи, рассеявшись в народе, раздавали венки и благословения. Веселье шло весь день, указ фараона запрещал работать. Когда спускалась ночь, зажигались факелы. Рокотали барабаны, звенели систры. Неджесы и роме плясали вместе, ели и пили от щедрот вельмож, готовивших угощение на всю округу.
Высокие праздновали особо, с величиною все более. Вельможи внутри своих садов. Сыновья и дочери фараона в неизменном кольце слуг. Сам Джосер и великая царица – в окружении именитейших сановников и высочайших жрецов. Вечером они нисходили к детям, и день заканчивался среди народа, в воде Хапи. Фараон в день Сопдет неизменно выходил к народу и соединялся с ним, входя в реку вместе с простыми неджесами, что вызывало тайное недовольство Небмаат.
Но этот день Сопдет стал для царевны таким, как никогда.

Главная героиня повести - Инт-Ка-С, предположительно историческая личность, дочь фараона Джосера.
Центральный герой повести, инициатор многих поворотных событий, наставник, вдохновитель и исповедник Инт-Ка-С - великий жрец и врачеватель Имхотеп.
Главная идея повести - «трагедия египетской принцессы». Инт-Ка-С обречена на кровосмесительный династический брак, союз с родным братом, к которому испытывает как природное, так и воспитанное жизнью отвращение. Она получает обучение в храмовой школе, где знакомится с жизнью и положением других знатных женщин-жриц, которые наделены значительно большей свободой, чем сама принцесса. Египтянка пользовалась большими правами. Она могла от собственного имени выступать в суде, от собственного имени выступала в брачном договоре (у египтян было развитое документальное обеспечение прав), могла получить развод. Знатным девушкам часто предлагался выбор супруга, нередки были и браки по любви. Но царевна от рождения и до смерти является собственностью египетского престола.
Инт-Ка-С полюбил красивый мальчик-жрец, служивший в храме вместе с ней, и царевна ответила ему взаимностью. Но история имеет трагический конец. Имхотеп, открыв их связь, казнил юношу. Инт-Ка-С прокляла его, но впоследствии была вынуждена обратиться к нему за помощью, обнаружив, что ждет ребенка. В результате медицинского вмешательства (жрец и врач, противник абортов, Имхотеп был вынужден прибегнуть к своему искусству хирурга) Инт-Ка-С погибла. Но перед смертью благословляла его - царевна, настоящая египтянка, знала, что верховный жрец не мог не разорвать ее преступную связь, и сделал для нее больше, чем сделал бы кто-либо другой на его месте.

Пожалуйста, посоветуйте, как оформить обложку книги.

Чувствуется, что Дарья (erinn) очень серьезно поработала над этой книжкой. Читайте, не пожалеете. Издательство PARROSLAB GROUP в ближайшее время выпустит ее в полную версию в форме электронной книги. Об этом мы сообщим дополнительно. К форумчанам такая просьба: Если у кого-нибудь появится какая-то идея по поводу обложки, может, рисунок какой найдете подходящий, разместите его в этом топике, или, хотя бы, ссылку дайте. Этим вы окажете неоценимую помощь в издании книги для Дарьи.