На примере изменения отношения к богатству, выраженному в денежной форме, автор прослеживает, как в рамках средневекового общества постепенно формируется новое отношение к деньгам, приводящее к духу капитализма.

Где-то когда-то было сказано, что ничто так легко перепутать, как деньги и власть. Они легко конвертируемы и взаимозаменяемы. Некоторые (по преимуществу бедные) моралисты, вероятно, склонны считать, что такое положение дел — явления существующее с начала времен. Собственно, репутация «вечной» власти денег, над человеком и человечеством наделяет их свойствами и ассоциациями, которые присущи им на политическом, бытовом, нравственном и т.д. уровнях — порочностью, аморальностью, демоничностью. Масла в огонь подливает и история, иллюстрируя древность денег фресками в соборах, на которых богачей, по-видимому больно, тыкают в живот вилами разные рогатые существа.

Поэтому, своей короткой работой «Средневековье и деньги» Жак Ле Гофф наносит мистической репутации денег существенный урон. Фактически, Ле Гофф устанавливает дату рождения денег в том виде, в котором мы их знаем сейчас — XIII век. Т.е., конечно, деньги (в виде монет, например) существами и раньше: и в Древнем мире и Средние века. Но раннее средневековье идею «денег» свело на «нет», заменив «богатство» денег на «богатство» власти и силы, которые и исполняли роль меры человеческого благосостояния.

Восстановление положения денег в их привычном для нас виде Ле Гофф, как и большинство его коллег, относит к заслуге развития городов. Деньги у Ле Гоффа выполняют с одной стороны функцию исключительно внутреннего средства управления городом (при строительстве, содержание городской бюрократии и т.д.), и, что более важно, своего рода конвертера между городом и деревней (это опровергает расхожую теорию о том, что деньги имели ценность исключительно внутри города — исключительно в общении с городом, но не только внутри), городом и синьором.

Дальнейшее развитие денежной теории сводится к развитию производства и предпринимательства. Важно понимать, что Средние века не знали понятия «экономики» — для средневекового человека вопрос денег был вопросом моральным и юридическим. Поэтому, если вы слышите, что кто-то рядом с вами заговорил о «моральности» денег, то вы должны понимать, что из-за угла может появиться силовик в латах и на коне и отрубить Вам голову.

Т.е. увеличение благосостояния собственного народа было для монарха вопросом справедливости, а не развития собственного региона. Это помимо прочего мешало развитию денежной теории. Главным институтом, отвечающим за мораль в Средние века, была церковь. Однако, как и всякая организация, Церковь не могла ни понимать эффективности денег, как инструмента коммуникации с развивающимся городским сословием и поэтому все средневековье — это эволюция церковного отношения к деньгам. Тут важно понять, что для средневековья вопрос «красоты» и «пользы» был во многом идентичным, так что именно к полезности сначала коммерсантов, а потом и содержимого их кошельков апеллировали церковники. Часто, кстати сказать, натыкаясь на сепаратизм в собственной среде: если бедность и попытки заработка в ранее средневековье были не благородны, т.к. служил напоминанием о первородном грехе, то спустя несколько лет бедность стала восприниматься, как духовный подвиг.

И вот когда эта денежная революция завершается (т.е. деньги окончательно освобождаются от нравственного гнета), мы и замечаем, что Средневековье закончилось.

Жак Ле Гофф, «Средневековье и деньги: очерк исторической антропологии», СПб.: ЕВРАЗИЯ, 2010 — 224 с.

Вадим Ветерков политический критикАктуальные комментарии