___________
Снова получилось что-то междусюжетное и трудное… Мнения, мысли, ассоциации желанны. Беда с форматированием (отсутствие заглавных букв) - технические трудности… Видимо, у меня. И видимо, большие)))
___________
Она вошла в этот мир, не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, брат мой.
И она ждала, что он отзовется, откликнется…
Но он молчал, хотя бы он и узнал ее.
Он больше не мог говорить.
Со скрипом и стоном повалилось черное дерево, разорвав предрассветный туман.
- Брат мой, это ты? – позвала она, делая неуверенный шаг вперед. – Отзовись! Я вернулась к тебе!
Мертвая тишина была ей ответом.
И она побрела наугад. На крик, который только что слышала. Он не мог обмануть её.
Травинки мягко склонили венчики к ее ногам. Камешек откатился с пути. Приласкался к руке бутончик цветка. Кочка сжала земляными пальцами посох…
И она упала, наткнувшись ладонью на черный обугленный ствол.
Он был еще теплый. В нем еще тлело пламя жизни. Красными искорками, капля за каплей, покидая его.
- Брат мой…
Ладошка скользнула вперед, собирая по крошкам его дыхание. Стирая искорки пота со лба. Перебирая застывшие, отвердевшие складки одежд…
- Как же…
Первая слеза скатилась по ее щеке. А пальцы спешили дальше… И хрупкие ветки ломались под её ладонью. И черные листья пеплом рассыпались на подушечках её пальцев. И влажная дорожка оставалась позади её руки… И слёзы безмолвно текли по прохладным щекам. И туман бусинками оседал на нитях черных блестящих волос. И ткал ее лицо из своих тонких нитей. Из самых лучших нитей… Нежных и белых… Как смерть.
Смерть пришла в ее дом.
Пальцы спешили по обугленным балкам. Натыкались на гвозди и щепки. Цепляли занозы. И плакали кровью… И следом за ней тянулась гирлянда из серебристых цветов с красной сердцевинкой.
- Брат мой!.. – эхом унесся голос сквозь дыры в стенах.
Но он молчал…
- Отзовись!
Он больше не мог говорить.
- Я люблю тебя… Я же люблю тебя…
- Я тоже люблю его, - прошептала Смерть.
Она вошла в этот мир, не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. Чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, сестра моя.
И он ждал, что она отзовется, откликнется…
Но она молчала, хотя бы она и узнала его…
Она уже не могла говорить.
Смерть пришла в его дом.
Она была похожа на его сестру… Но она не была ею. Она не умела говорить ее голосом. Она не умела петь ее песнями. Она не умела прикасаться тепловатой прохладой воды. Она не умела взъерошивать ветром непослушные легкие пряди волос. Она не умела шуршать в темных листьях медовой травы… Умела только прятаться в его тени. И тень поглотила его.
И он упал, пораженный в самое сердце: «Как же ты изменилась, сестра моя».
Она, не шелохнувшись, стояла к нему спиной.
- Сестра моя, это ты? – слова, малиновые от крови, подхватил ветер. Ветер играл ее черными волосами. Туман расклубился, как складки одежд.
И янтарно застыла слеза на щеке. И солнце холодным лучом указало на запад. И от вздоха его рябь прошла по немым облакам.
- Отзовись!
Но она, не шелохнувшись, стояла к нему спиной.
- Я люблю тебя… Я же люблю тебя…
Со скрипом и стоном повалилось черное дерево.
Она отозвалась. Она снова вошла в этот мир. Не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. Чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. Тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, брат мой.
Но её собственная боль прошла впереди неё.
И она ждала, что он отзовётся, откликнется…
Но он больше не мог говорить.
Он больше не мог говорить.
Но она слышала его «речи». Шаги - невесомою поступью ветра. Объятья – ладонями ясных небес. Дыхание – строчками туч над водою. Мечты – паутиной дождя на земле. Мысли – пунктиром в рыжей пыли дорог. Шуршание одежд – сброшенных, словно опавшие листья. Сны – наколотые на острия звёздных копий.
Она слышала его речи, и понимала его. Искала шаги – на пушистых кочках облаков. Целовала воздушно - огромное доброе небо. Читала тайные знаки на глади воды. Ловила клинышком капли дождя, выписывая ответные строки. Бережно собирала в ладони пушинки пыли. Ловила каждый звук, надеясь увидеть его впереди. Но дорогу всегда преграждали копья… Острые копья звёзд.
Она понимала его. Она понимала всё, кроме одного. Не могла понять только – где теперь её дом…
И ходит по миру. И режет босые ноги о кусочки разноцветного стекла.
- Дом там, где есть ты. Доброго эха мыслей, брат мой…
И она вошла в этот мир…
Снова получилось что-то междусюжетное и трудное… Мнения, мысли, ассоциации желанны. Беда с форматированием (отсутствие заглавных букв) - технические трудности… Видимо, у меня. И видимо, большие)))
___________
Она вошла в этот мир, не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, брат мой.
И она ждала, что он отзовется, откликнется…
Но он молчал, хотя бы он и узнал ее.
Он больше не мог говорить.
Со скрипом и стоном повалилось черное дерево, разорвав предрассветный туман.
- Брат мой, это ты? – позвала она, делая неуверенный шаг вперед. – Отзовись! Я вернулась к тебе!
Мертвая тишина была ей ответом.
И она побрела наугад. На крик, который только что слышала. Он не мог обмануть её.
Травинки мягко склонили венчики к ее ногам. Камешек откатился с пути. Приласкался к руке бутончик цветка. Кочка сжала земляными пальцами посох…
И она упала, наткнувшись ладонью на черный обугленный ствол.
Он был еще теплый. В нем еще тлело пламя жизни. Красными искорками, капля за каплей, покидая его.
- Брат мой…
Ладошка скользнула вперед, собирая по крошкам его дыхание. Стирая искорки пота со лба. Перебирая застывшие, отвердевшие складки одежд…
- Как же…
Первая слеза скатилась по ее щеке. А пальцы спешили дальше… И хрупкие ветки ломались под её ладонью. И черные листья пеплом рассыпались на подушечках её пальцев. И влажная дорожка оставалась позади её руки… И слёзы безмолвно текли по прохладным щекам. И туман бусинками оседал на нитях черных блестящих волос. И ткал ее лицо из своих тонких нитей. Из самых лучших нитей… Нежных и белых… Как смерть.
Смерть пришла в ее дом.
Пальцы спешили по обугленным балкам. Натыкались на гвозди и щепки. Цепляли занозы. И плакали кровью… И следом за ней тянулась гирлянда из серебристых цветов с красной сердцевинкой.
- Брат мой!.. – эхом унесся голос сквозь дыры в стенах.
Но он молчал…
- Отзовись!
Он больше не мог говорить.
- Я люблю тебя… Я же люблю тебя…
- Я тоже люблю его, - прошептала Смерть.
Она вошла в этот мир, не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. Чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, сестра моя.
И он ждал, что она отзовется, откликнется…
Но она молчала, хотя бы она и узнала его…
Она уже не могла говорить.
Смерть пришла в его дом.
Она была похожа на его сестру… Но она не была ею. Она не умела говорить ее голосом. Она не умела петь ее песнями. Она не умела прикасаться тепловатой прохладой воды. Она не умела взъерошивать ветром непослушные легкие пряди волос. Она не умела шуршать в темных листьях медовой травы… Умела только прятаться в его тени. И тень поглотила его.
И он упал, пораженный в самое сердце: «Как же ты изменилась, сестра моя».
Она, не шелохнувшись, стояла к нему спиной.
- Сестра моя, это ты? – слова, малиновые от крови, подхватил ветер. Ветер играл ее черными волосами. Туман расклубился, как складки одежд.
И янтарно застыла слеза на щеке. И солнце холодным лучом указало на запад. И от вздоха его рябь прошла по немым облакам.
- Отзовись!
Но она, не шелохнувшись, стояла к нему спиной.
- Я люблю тебя… Я же люблю тебя…
Со скрипом и стоном повалилось черное дерево.
Она отозвалась. Она снова вошла в этот мир. Не потревожив его. Рябью на воде. Легкой, как ее поступь. Лучом весеннего солнца. Теплым, как ее улыбка. Первой каплей росы. Чистой, как её слеза. Ложкой утреннего тумана. Серовато-жемчужного, как ее платье. Малиновым шепотом ветра. Тихим, как ее голос. Желтым венчиком одуванчика. Мягким, как ее прикосновение.
И мир узнал её.
- Доброго эха мыслей, брат мой.
Но её собственная боль прошла впереди неё.
И она ждала, что он отзовётся, откликнется…
Но он больше не мог говорить.
Он больше не мог говорить.
Но она слышала его «речи». Шаги - невесомою поступью ветра. Объятья – ладонями ясных небес. Дыхание – строчками туч над водою. Мечты – паутиной дождя на земле. Мысли – пунктиром в рыжей пыли дорог. Шуршание одежд – сброшенных, словно опавшие листья. Сны – наколотые на острия звёздных копий.
Она слышала его речи, и понимала его. Искала шаги – на пушистых кочках облаков. Целовала воздушно - огромное доброе небо. Читала тайные знаки на глади воды. Ловила клинышком капли дождя, выписывая ответные строки. Бережно собирала в ладони пушинки пыли. Ловила каждый звук, надеясь увидеть его впереди. Но дорогу всегда преграждали копья… Острые копья звёзд.
Она понимала его. Она понимала всё, кроме одного. Не могла понять только – где теперь её дом…
И ходит по миру. И режет босые ноги о кусочки разноцветного стекла.
- Дом там, где есть ты. Доброго эха мыслей, брат мой…
И она вошла в этот мир…
Во мне живут Три Веры. Одна из них - в Силу Слова.
