В мировой литературе существует немало захватывающих книг, уносящих читателя в мистические времена Древнего Египта, в царствие фараонов и жрецов. Взять хотя бы «Фараон» Болеслава Пруса, «Служанка фараона» и «Ваятель фараона» Элизабет Херинг, «Мессия» Мережковского, «Искушение фараона» Паулины Гейдж, «Дочь фараона», «Уарда», «Император» Георга Эберса, «Египтолог» Артура Филлипса и многие другие. Дарью Торгашову к таким именам пока не причисляют. Но не потому, что ее произведения не интересны. Пожалуй, все дело в ее молодости и отсутствии соответствующей рекламы. Во всяком случае, исторические повести Дарьи Торгашовой написаны на высоком уровне с великолепным знанием материала, а также культуры и традиций отдалённого от нашей эпохи времени. Читаются эти книги с большим удовольствием. Именно поэтому интернет-издательство PARROSLAB GROUP решило издать 2 екниги Дарьи Торгашовой - Я ДАМ ЖИЗНЬ ПРИШЕДШИМ ЗА ЖИЗНЬЮ и ЦВЕТОК МОЕГО СЕРДЦА. Обе книги Дарьи Торгашовой, посвященные событиям, которые могли происходить в Египте более 5 тысяч лет назад не только написаны легко и красочно, но и со знанием предмета. Советуем обратить внимание на молодого автора исторических книг.

Отрывок из книги Я ДАМ ЖИЗНЬ ПРИШЕДШИМ ЗА ЖИЗНЬЮ

На голове фараона была двойная корона обеих земель, крепкие узловатые руки лежали на коленях. Джосер почти не изменился, он так же, как раньше на приёмах, молчаливо и хмуро взирал на происходящее перед его лицом. Трудно было понять, насколько он расположен. Небмаат восседала в такой же позе, но на лице царицы явственнее видны были чувства – беспокойство, быть может, нетерпение.
Шествие достигло площади и остановилось. Носилки опустились; жрицы и стражники замерли.
Чати вышел из носилок. Тотчас же площадь замерла. Ипет-Ка и Хатеп-Херети со своей свитой застыли в почтительном молчании. Рамес замер хмуро, уперев в крепкое бедро руку со сверкающими перстнями. Фараон и его жена выпрямились в креслах-тронах, уставив на сановника выжидательные взгляды.
Следом за чати из носилок вышел Имхотеп.
По площади пронёсся гомон. Стражники, расставленные вокруг площадки, пошевелились. Фараон чуть приподнялся в кресле и сел опять; царица подалась вперёд, в лице её выразились беспокойство и мольба.
В глубокой тишине оба сановника приблизились к тронам и совершили земной поклон. По знаку Джосера поднялись. Чати встал кряхтя, держась за поясницу. Имхотеп поднялся легко.
- Сердце моего величества радуется, - тяжело заговорил Джосер; все опустили головы. – Сегодня бог-творец изольёт свою милость на Великий Дом.
Он замолчал, пристально глядя на верховного жреца.
Имхотеп низко поклонился.
- Истинно так, да владычествует его величество в благоденствии, - ответил он.
- Мы ожидаем милости этого бога, - сказал фараон. Он откинулся на спинку трона, руки легли на подлокотники. Лицо стало бесстрастно.
Имхотеп отступил, опустив глаза. Он повернулся к замершим в ожидании жрецам и жрицам и подал знак.
Тотчас же процессия двинулась вперёд. На площадь вступили носилки сем-жрецов, последними носилки жрицы. Все трое разом вышли из носилок, в ряд приблизились к тронам, невозмутимая Неферу в середине, и разом простерлись ниц.
Джосер молча сделал порывистый знак встать. Он глядел в конец процессии, на лице его теперь читалось нетерпение.
Инт-Ка-С думала, что теперь наступит черёд певиц и танцовщиц Птаха из её храма. То, что произошло, потрясло её.
Имхотеп сделал порывистый широкий жест, словно разметая строй жриц. Тотчас же они расступились и построились в два ряда по сторонам дороги, лицом друг к другу. Образовался широкий проход. Царевна увидела взгляд верховного жреца и приглашающий знак.
- Иди! – шепнула стоявшая напротив Тии; последняя надежда, что приглашают не её, рассыпалась прахом.
Инт-Ка-С стиснула зубы и выступила в проход. Все стоявшие на площади увидели её. Сёстры переглянулись и взволнованно зашептались. Рамес вытянулся, вперив в неё пристальный взгляд.
Царевна шла, ощущая каждый шаг так, словно волочит за собой тяжёлые цепи. Она жгуче завидовала жрицам, которых миновала пару за парой. Они стояли, бесстрастно глядя в глаза друг другу. Скоро для них всё будет кончено, не начавшись, и они вернутся домой.
Пять шагов до площадки. Три шага. Она на площади.
Джосер живо привстал на троне и опустился обратно; глаза его блестели удовлетворением. В лице царицы выразились изумление, радость, затем с облегчённым вздохом она откинулась на спинку кресла. Беспокойство покинуло её черты, сменившись радостным нетерпением.
Немного повернувшись, чтобы увидеть сестёр, Инт-Ка-С наткнулась на взгляд Рамеса. Царевич не сводил с неё глаз, которые горели вожделением.
«Он может смотреть так», – вдруг подумала царевна. Ярость подхлестнула её как бичом, она забыла страх. – «Он в полном праве»!
Между тем она увидела, что внимание высокого собрания переместилось. Взоры стоявших на площади обращались в сторону храма. Царевна взглянула в этом направлении. Она на время забыла о своём несчастье.
От колонного двора храма по направлению к площади двигалась процессия.
Впереди выступал величавый, рослый, красивый человек в белой одежде. Шкура пантеры на правом плече, широкие золотые запястья, охватывавшие крупные руки, тяжёлая золотая цепь на груди ясно говорили о его положении. «Конечно же, верховный жрец дома бога в Мен-Нефер», – сразу угадала и вспомнила царевна. – «Его имя -»
Кто-то взял её за руку. – Это Нефер-Са-Птах, великий начальник мастеров Птаха в его главном доме, - прошептал безошибочно узнаваемый голос.
Неферу, пользуясь тем, что внимание царственной семьи отвлеклось, отвела царевну в сторону.
Шествие приближалось; Инт-Ка-С увидела, что жрецы несут статую, сокрытую под вышитым покрывалом. Жрецы достигли площади и поставили свою священную ношу. Служки быстро убрали её цветами и установили по сторонам две курильницы на высоких треножниках.
Верховный жрец величественно преклонился перед царственной четой. Поднявшись, он заговорил с фараоном.
- О чём они говорят? - насмелилась шепнуть певице царевна.
- Нефер-Са-Птах говорит, что должен сам посвятить тебя, - прошептала в ответ Неферу. – Боги! Птах не допустит этого. – Царевна с удивлением смотрела на глубокое негодование жрицы.
- Неужели… Неужели фараон согласится? – прошептала Неферу. Ногти жрицы вонзились в руку Инт-Ка-С; царевна вскрикнула и высвободила руку, но жрица словно не заметила этого. – Этот ничтожный человек золота - прах под ногами Имхотепа!
Царевна в несказанном изумлении смотрела на неё. Прекрасное иссушенное лицо жрицы пылало, она неотрывно смотрела на идущее перед нею противоборство. Верховный жрец с жаром говорил что-то фараону. Имхотеп стоял немного в стороне, отвернувшись, словно был совершенно спокоен за исход. Вдруг Джосер сделал резкий, нетерпеливый жест. На красивом лице Нефер-Са-Птаха выразилось мгновенное возмущение; но жрец сразу же скрыл свои чувства, отступая с низким поклоном. Он выпрямился и замер, сложив руки на животе.
Неферу ступила вперёд, вся восторг и торжество. Инт-Ка-С в первый раз видела её такою, словно в жрице вспыхнуло пламя, скрываемое за неизменной всезнающей улыбкой.
Но тут царевна забыла обо всём, потому что на площади опять воцарилась глубокая тишина. Белые жрецы разошлись и замерли по сторонам сокрытого изваяния Птаха. Курильницы дымились. Большой участок площадки перед статуей был пуст и застелен белой холстиной.
Сердце царевны билось так, что она едва не лишилась чувств. Она увидела, что Имхотеп, стоящий справа от статуи, приглашает её рукой, но не могла пошевельнуться. Тогда Неферу взяла царевну за руку и повела к статуе.
Инт-Ка-С оказалась перед лицом сокрытого бога. И в следующее мгновение забыла всякий страх: рука жрицы повергла её на колени.
Царевна более не слышала, что говорит, склонившись над нею, Имхотеп, не видела, кто окропляет её водой и окуривает благовониями; она понимала только, что стоит на коленях и все видят это. Жрица, стоявшая за её плечом, давила на него рукой. Инт-Ка-С ненавидела эту узкую длиннопалую руку с позолоченными ногтями. Наконец всё кончилось. Инт-Ка-С хотела встать; но тут в довершение позора Неферу с силою надавила ей на плечо. Царевна ударила лбом в ноги сыну резчика.
Имхотеп что-то произнёс над нею; Инт-Ка-С уловила своё полное имя. Она подняла голову.
Великий ясновидец, склонившись, протягивал ей руку. Приглашение встать.
Царевна ухватилась за предложенную руку и встала. Она не чувствовала себя посвящённой; она чувствовала только стыд.
«Почему? Почему при всех»? – думала она. – «Почему было не сделать этого надо мною тайно»?
Тут со всех сторон раздались рукоплескания. Жрецы, улыбающаяся Неферу, сёстры, приближённые, мать – все хлопали в ладоши. Фараон, улыбающийся теперь, несколько времени хлопал со всеми. Даже Рамес несколько раз сдвинул ладони. Красивый, важный Нефер-Са-Птах хлопал нехотя, глядя в сторону. Инт-Ка-С на мгновение помертвела от мысли, что если бы лицо бога повернулось иначе, её бы поставили на колени перед ним.
- Сестрица! – услышала царевна. Она живо обернулась. К ней пробиралась Ипет-Ка, на лице её было восхищение. Инт-Ка-С почувствовала забытую любовь к ней. Ипет-Ка всегда любила её и восхищалась ею более всех в семье. Может, потому ещё, что этот робкий цветок казался таким же чужим в светоносном семействе, как сама Инт-Ка-С была живокипящее соединение красоты матери и нрава отца.
Ипет-Ка низко поклонилась ей, прижав руки к груди.
- Я мечтаю обнять тебя, но не смею, - сказала она звенящим голоском. – Ты так высока теперь…
Инт-Ка-С, засмеявшись своим резким смехом, крепко обняла сестру.
Через плечо Ипет-Ка она снова встретилась взглядом с царевичем. Смех её и румянец зажгли его глаза. «Он жаждет… Он теперь жаждет меня. Но получит не скоро».
Джосер внезапно встал.
Слуги попадали ниц; приближённые склонили головы.
Фараон сделал несколько шагов к дочери и раскрыл руки.
- Поди сюда, царевна Инт-Ка-С, - хмуро улыбаясь, сказал он.
Царевна высвободилась из рук сестры и шагнула к отцу. Он ступил навстречу и коротко крепко прижал её к себе одной рукой.
- Ты сегодня неплоха, - сказал Джосер. Улыбаясь, он потрепал её по плечу и повёл к матери. Небмаат уже сошла с трона и протягивала к ней руки.
- Хвала богам и Имхотепу, дочь моя, - сказала царица, обнимая её. От неё пахло крепкими духами и тревогой.
- Ну, царевич Рамес, - вдруг услышала Инт-Ка-С голос фараона. – Теперь обними её ты.
Рамес улыбнулся и в несколько широких шагов приблизился к сестре. Слуги быстро образовали кольцо вокруг царственной пары. Царевич притянул Инт-Ка-С за руку и прижал к себе, с силой оглаживая её плечи. Потом отстранил и, схватив за подбородок, поцеловал в губы.
- Легче, легче, - улыбаясь, сказал фараон. – Не бери всё сразу.
Инт-Ка-С, в полуобмороке, почувствовала, как кольцо слуг вокруг них размыкается. Она почувствовала, что кто-то почти на руках относит её в сторону. Чьи-то сильные руки подхватили её и уводили с площади. Кто-то брызгал ей водой в лицо.
- Тии! – вдруг узнала она. – Как ты…
- Дозволено тебе уйти тотчас же, - сказала танцовщица.
- Уйти? Куда?…
Тии схватила её за обе руки.
- Ты прослужишь в храме бога два года, - с расстановкой, низким от радости голосом сказала жрица. Глаза её сияли. – Я счастлива, сестра.
- Кто повелел?…
- Его величество, по совету Имхотепа, - с готовностью ответила жрица.
«Два года»! – подумала царевна. Она почувствовала, как жизнь возвращается к ней.
«Я ещё два года не буду его», – подумала она. Царевна нашла взглядом светлую, спокойную фигуру. Великий советник непринужденно говорил с фараоном. «О Имхотеп, утешитель», – с умиленным восторгом думала она. – «Знаешь ли ты сам, что спас меня»?
- Тебе дадут носилки, - сказала Тии. – Великий ясновидец говорит, что ты слишком долго была открыта Ра, и тебе нужно поберечься.
Инт-Ка-С, прежде сгоравшая от унижения, теперь пала бы на колени и целовала посвятившую её руку.

Отрывок из книги ЦВЕТОК МОЕГО СЕРДЦА

[i]Свадьбу решили справить через шесть дней, в следующий день отдыха, чтобы главы обоих домов могли посвятить себя торжеству.
В доме верховного жреца началась подготовка.
Убирали дом – мыли полы, стены, мебель; чистили столовые приборы; окуривали помещения от насекомых; подстригали и поливали деревья в саду.
За несколько дней до торжества началась беготня по лавкам. К свадебному пиру закупали пшеницу и ячмень, плоды, птицу, пряности, пиво и сладкое вино виноградников Дельты. Покупали скотину – забить за день до пира.
Перед самым торжеством верховный жрец и семья невесты посетили дом Амона.
Великий ясновидец своею рукой заклал двух быков перед лицом бога.
И вот настал день.
Ка-Нейт должны были препроводить в дом Неб-Амона. С нею должно было перенести её имущество – и приданое, которое за нею давал отец.
Джедефптах не мог не отдарить верховному жрецу. Он посылал вещи работы своих ремесленников – из чёрного дерева, слоновой кости, оникса и обсидиана: сосуды, ларцы, фигурки божеств-покровителей. Однако рядом с превосходными дарами великого ясновидца приданое выглядело скромно.
К шестому часу дня невесту собрали.
Уложили в ящики и ларцы её имущество. Снарядили сопровождающих слуг. Мать плакала, прочувствовав разлуку.
И вот, когда всё было готово, домашние и слуги вдруг увидели целый отряд, приближающийся со стороны дома великого ясновидца.
Слуги несли на своих плечах кресло чёрного дерева с навесом, отделанное драгоценными камнями. По сторонам его двигались разряженные люди – музыканты и музыкантши, которые ударяли в тамбурины и потрясали систрами. Впереди шли двое дюжих негров, которые должны были расчищать путь носилкам. Замыкали шествие воины со щитами и булавами.
Когда шествие достигло дома Джедефптаха, носилки поставили на землю. Сопровождавшие их люди замерли по их сторонам.
Сердце в Ка-Нейт билось так, что она чуть не лишилась чувств. Это прислали за нею!
Пришла пора прощаться с родителями. Отец, от которого Ка-Нейт не часто видела ласку, обнял её. Мать прижала её к груди и плакала.
И вот невеста села в носилки; дюжие слуги подняли её, качнув кресло. Девушке пришлось ухватиться за подлокотники, чтобы удержаться; мать ахнула.
Её понесли, словно царицу. За нею двинулась соединённая свита – из дома отца и из дома будущего супруга. Слуги верховного жреца блистали украшениями и пышными одеждами. Движение носилок сопровождали удары в тамбурины и мелодичный звон систров.
Они шли теперь по оживлённым улицам.
- Дорогу супруге первого пророка Амона!
Прохожие расступались; многие кланялись, услышав титул.
Ка-Нейт казалось, что она сейчас умрёт. Она сжимала подлокотники так, что пальцы побелели; сердце неистово колотилось.
Её пронесли тою же дорогой, какой она дважды ходила пешком – она увидела сверху разноцветную садовую ограду, напротив которой в первый раз встретилась с верховным жрецом.
И вот высокая ограда – тоже с затейливым рисунком. Сердце её стукнуло. В кирпичной ограде были тяжёлые ворота, окованные бронзой.
Ворота отворились навстречу ей.
Ей предстал стройный сад из оливковых деревьев, перемежавшихся с пальмами и сикоморами. Судьбоносные деревья! Сердце её забилось.
Деревья замелькали мимо и разошлись.
Ка-Нейт увидела дом, который был отныне её домом. Крыльцо его выходило на пруд, в котором росли лотосы.
Дом великого ясновидца был в три этажа. В третьем были прорублены окна – два из них выходили на ворота. На плоской крыше тоже был разведён сад – гранатовые деревья, росшие в ящиках; крыша имела ограждение.
Два сикомора, как два стража, стояли перед домом.
Хатхор, покровительница любви и семьи, хранила его.
Носилки поставили перед домом. Ка-Нейт попыталась подняться, но ноги её ослабли от волнения; две женщины из свиты подступили к ней и под руки высадили её.
Встав из носилок, Ка-Нейт высвободилась, благодарно улыбнувшись им.
С бьющимся сердцем она направилась к дому.
Великий ясновидец вышел ей навстречу. На губах его была улыбка.
Он подал ей руку.
Ка-Нейт приняла её. Она пошатнулась; верховный жрец поддержал невесту.
Он ввёл её в свой дом..