Белый храм Птаха¹ был невысок и широко расстроен. Белыми были и служители бога, встретившие у пристани высочайших гостей.
Воины развернулись в два ряда по обе стороны от широкой мраморной лестницы. Они наклонили копья.
На причал со сверкавшей на солнце золотой ладьи в легком панцире и синем шлеме-херпеше сошел фараон; следом, подобрав платье, спустилась царица. За нею девушка, ее юное подобие.

Белые служители приблизились. У того, что шел в середине, была пестрая шкура пантеры через правое плечо².
Отличенный шагнул вперед. Это был человек средних лет, ступавший мерно, смотревший без робости. Он был среднего роста, но крепкого сложения. Широкие спина и плечи; руки пришлись бы скорее к теслу, чем к кадильнице. Лицо его было бы непримечательно, если бы не умные, острые черные глаза.
Он сделал глубокий поклон, потом легко выпрямился.
- Наши сердца радуются высочайшей чести, - произнес он. Внимательные глаза его переместились на царственную дочь. Она стояла подобравшись, взгляд был колок. Мать, во всем подобная ей, но словно сглаженная временем, бросила на нее беспокойный взгляд. - Благо для Инт-Ка-С, - произнес фараон. Он положил тяжелую руку на плечо дочери; потом подтолкнул ее вперед. Девушка, шатнувшись к верховному жрецу, отпрянула, обхватила свои локти.
- Дичится, - усмехнувшись, сказал Джосер³. – Ты смиришь ее, Имхотеп⁴.
Верховный жрец еще раз поклонился. Жрецы плотно окружили царевну. Имхотеп легко опустил руку на ее плечо; плечи девушки вскинулись. Ей было на вид не более тринадцати лет; она едва сформировалась. На ней было простое узкое платье на бретели, прямые черные волосы расчесаны на пробор и заложены за уши – самый простой и строгий убор девы-послушницы.
- Ты образуешь ее, божественный отец⁵, - хмуро улыбаясь, сказал Джосер. Он обнял жену за плечи и повернул к барке; Небмаат еще бросила быстрый взгляд на дочь, стоявшую в окружении жрецов, потом подчинилась супругу. Царственная чета взошла на борт; свита свернулась и последовала за ними. Ладья отчалила.

Имхотеп, легко, но властно придерживая за плечо, повел царевну вверх по лестнице. Младшие жрецы молча сопровождали их.
Лестница вывела на каменную площадку, у края которой возвышался испещренный надписями пилон⁶. По другую сторону площадки чернел квадрат двери.
Верховный жрец, приобняв за плечи, провел послушницу внутрь. Царевну овеяло прохладой и легкими запахами дерева и благовоний. Они оказались в первом, открытом, зале. Стены его были отделаны кедром.
Там не было ничего, кроме маленькой жаровни с тлеющими углями. В конце зала стояла невысокая статуя бога с каменным жертвенником.
Великий ясновидец подвел царевну к статуе.
- Вот Инт-Ка-С, соискательница, перед тобой, - негромко обратился Имхотеп к богу. – Прими ее.
Имхотеп отдал короткое приказание одному из жрецов. Инт-Ка-С едва успела проследить, куда направлены слова, как ей поднесли благоухающую курильницу.
- Соверши воскурение, Инт-Ка-С, - с легкой улыбкой сказал ей верховный жрец.
Как ни удручена была царевна, волнение вытеснило печаль. Руки ее дрожали, когда она ступила к богу со своим подношением. Она стояла с бьющимся сердцем, держа курильницу в обеих руках; благовонный дым поднимался, сокрывая статую.
- Довольно, - сказал Имхотеп. Он бережно взял из ее рук курильницу. - Теперь ты пройдешь в свою келью. Тебя проведут.
Инт-Ка-С не заметила, что к жрецам-мужчинам присоединилась молодая женщина. Она вышла из бокового коридора и с улыбкой смотрела на благочестивое упражнение царевны.
Жрица была, по-видимому, лет на пять старше Инт-Ка-С, с сильно накрашенным лицом. Волосы ее были убраны за спину, по сторонам лица спускались две косы, перевитые золотыми цепочками.
На груди висел амулет, руки перехватывали браслеты, талию пояс с крупным камнем. Она была красива, только несколько худощава и для своего сложения отягощена краской и уборами.
- Пойдем, - улыбаясь, пригласила она Инт-Ка-С. Голос у нее был низкий и глуховатый. – покажу тебе, где ты будешь жить.
Жрица взяла царевну за руку и увлекла в боковой коридор.
- Я Неферу, водительница певиц бога, - сказала она. – Ты будешь в соседстве с нами, но ты начнешь обучение с танца. – Она улыбнулась радостному оживлению Инт-Ка-С. – Это нелегко, - сказала она. – Много часов, много терпения. Но мы пришли.
- Вот, - сказала Неферу, словно вводя в обитель радости.
Инт-Ка-С открылась келейка без окна с чистыми стенами из светлой извести. Вдоль стены протянулся кожаный тюфяк, рядом был столик. На нем поблескивал ковчежец7 со статуэткой бога. Маленькая жаровня, наподобие той, что была в первом зале. Больше ничего не было.
Сердце царевны стукнуло и сжалось.
- Это мое жилище? – спросила она у улыбающейся жрицы.
- Это твое жилище, которое сообщит мысли о вечности, - сказала Неферу.
«Пожалуй», – подумала, внутренне передернувшись, царевна. – «О вечности, не о жизни тут».
Она взглянула на лучащуюся жрицу. Это была первая женщина-служительница Птаха, встреченная ею.
- Дозволь, - начала Инт-Ка-С. Жрица улыбкою поощрила ее. – Дозволь мне спросить, водительница певиц бога, - сказала царевна, удивляясь тому, что просит дозволения.
- Я слушаю тебя, говори, - сказала Неферу. - Почему ты… – Инт-Ка-С замолчала, чувствуя смущение и подспудный гнев на обращение жрицы. Неферу улыбнулась.
- Непохожа? – закончила она.
- Ты… – Царевна замолчала. Своею одеждой и манерой жрица затмевала всех жрецов-мужчин.
Неферу улыбнулась шире.
- Служители бога несут его мудрость, - сказала жрица. - Служительницы несут и красоту его.
- Стало быть…
«Словно служительницы одарены богаче жрецов», – подумала Инт-Ка-С.
- Сейчас ты пойдешь совершить омовение, - своим низким мелодичным голосом сказала Неферу. – Я проведу. Это выполняется трижды в день. Потом ты получишь простыни и платья. Они сменяются ежедневно. – Она вновь улыбнулась своею улыбкой. - Чистота приобщает к богу.
Не дожидаясь ответа, жрица пошла по коридору, ступая нешироко, но на удивление стремительно. Инт-Ка-С поспешила за ней, дивясь и негодуя.

Много позже в своей келье, освеженная, скрасив скудное ложе чистым бельем, Инт-Ка-С думала о жрице-наставнице. Неферу помогла ей в купальне, сама подала простыни, но была все такова же… «А ведь она не высшая здесь», – почему-то с неприязнью подумала Инт-Ка-С.
– «Высший Имхотеп. Но он другой».
Ум царевны затруднялся. Ей казалось, что много часов прошло с того часа, как она вошла в храм. В коридорах опустился сумрак, зажглись стенные светильники. Ей не оставили огня, и в ее келейке настала ночь.
Смертельно утомленная этим днем, царевна простерлась на свежей постели и крепко уснула.

Инт-Ка-С разбудило прикосновение к плечу. Она встрепенулась, привскочила в полумраке.
- Тише, - сказала жрица.
- Вставать? - спросила царевна, растерянная и внутренне возмущенная. Она просыпалась с солнцем, но, судя по всему, еще даже не рассвело.
- Да, - отвечала Неферу. - Мы пробуждаемся рано и встречаем Ра8.
Она была уже убрана, в этот раз в простом белом, из украшений один оберег на запястье. Но лицо так же тщательно накрашено.
- Я и сегодня буду водить тебя, - сказала жрица. - Ты узнаешь открытое в доме бога, узнаешь его порядок. Сегодня же начнется твое учение.
Неферу снова провела царевну в купальню. В этот раз там была девочка-служанка с неожиданно сильными и ловкими руками, которая вначале оттерла царевну натроном9 с глиной, а после сбрила ей волосы на теле¹⁰.
- Везде, - сказала жрица, когда Инт-Ка-С воспротивилась рукам служанки. - Чистота всего тела.
Потом жрица провела царевну, босую, с распущенными и зачесанными за уши волосами, в свежем простом платье, в молитвенный зал.
Он был выше приемного зала и богаче отделан. Но царевна первым постигла не это.
Зал был полон жриц. Они были построены, в одинаковых длинных прозрачных платьях, с одинаково густо подведенными глазами и множеством тонких кос на головах. Все молоды и красивы¹¹.
Они разом повернулись к вошедшим, вернее, к Неферу. На царевну ни одна не взглянула.
- Приветствуем тебя, превосходная водительница, - стройно и сильно прозвучало в зале.
- Да очистятся ваши сердца, превосходные певицы бога, - звучно отвечала верховная жрица.
- Встань позади, - удивительно мгновенно понизив голос, сказала она царевне. - Мы начинаем утреннее восхваление. Слушай и запоминай.
Дочь фараона, сверх меры потерянная и возмущенная обращением, не только не могла запоминать, но даже слушать. Она стояла с колотящимся сердцем, последняя в рядах служительниц, слаженное и сильное славословие словно проницало ее, вымывая золото крови, сознание высоты. Когда хор замолк, царевна пропала. Осталась простая соискательница, низшая младшей из жриц.
- Идем, Инт-Ка-С, - сказала Неферу. Она снова оказалась рядом, снова как осеняющая богиня. Приняв обращение, приняв все, царевна пошла в рядах певиц бога, даже не спрашивая, куда. Они пришли в трапезную, где Инт-Ка-С было отведено место в конце длинного общего стола.
- Очищение, - сказала верховная жрица. Инт-Ка-С были предложены, в отличие от певиц бога, только простой ячменный хлебец и вода.
После этого скромного завтрака послушница снова оказалась в хоре. Жрицы - Инт-Ка-С разобрала это - благодарили бога-вседержителя за пищу. Потом не успела она опомниться, как оказалась во власти новой наставницы.
Эта жрица была другая, совсем не похожа на Неферу, но так же поразительна. Она была еще моложе водительницы певиц - совсем немного старше самой царевны - но телом далеко разнилась от обеих.
Невысока ростом, но соразмерная и гибкая как змея. Казалось, члены ее гнутся не только в суставах. Тонкая, словно бы легко сломать ее. Но в движении под кожей тонкой жрицы прокатывались волны, и, хотя они были невыраженны, видно было, как она сильна. Она была почти нагая, в одной набедренной повязке и с кольцами на ногах, волосы, как у певиц, змеились косами.
Она назвалась Тии. Видя, как царевна смотрит на нее, она засмеялась - первый смех, который услышала Инт-Ка-С под этой крышей.
- Для великого бога и эта маленькая жрица, - сказала она. - Я тебе нравлюсь, Инт-Ка-С?
Царевна стояла нахмурившись и сжав губы,сложив руки на груди. Она думала только, как прекратить это.
- Будет, - наконец сказала Тии, видя смущение царевны. Она снова улыбнулась - не богиней, как Неферу, а просто. - Я твоя наставница в танце, Инт-Ка-С. Но прежде … - Она обошла царевну, с силой провела пальцем по спине вдоль хребта, заставив ее вскинуться, согнула руки, повернула ей голову. - Плохо, - наконец сказала она, глядя царевне в лицо. - Мы повернем это, - сказала Тии, снова широко улыбаясь при виде омраченного лица. - Бог будет доволен…
- Ты совсем другая, - наконец сказала Инт-Ка-С. Она была окончательно потеряна.Тии опять засмеялась.
- О, Неферу, водительница, - сказала она. - Да, великая жрица истинно высоко несет себя.
- Так ты ниже?..
- Ниже, Инт-Ка-С. - Она неожиданно посерьезнела. - Будет об этом. Приступим. Сегодня будет легко – я только узнаю твое тело.
Тии заставила царевну снять платье и обернула ей вокруг бедер поясок. Потом осмотрела ее с головы до пят, прощупала все мышцы, сгибала ее, приказывала приседать, наклоняться, поднимать ноги. Под конец Инт-Ка-С взмокла от пота, руки и ноги дрожали. Голод накинулся на желудок. Жрица наконец сжалилась. Она отпустила Инт-Ка-С в купальню, потом сытно накормила чечевицей с хлебом и пивом.
- При очищении нельзя, - сказала Тии. - Но тем, кто утруждает тело, дозволяется.Потом Инт-Ка-С снова стояла в хоре. Молебен тянулся долго; когда он окончился, царевна едва держалась на ногах. Певицы же не выказывали усталости.
Затем последовала общая трапеза; подходила Неферу, подарив улыбкою и несколькими ободряющими словами. После этого царевну препроводили в другую, незнакомую часть храма.
Вдоль стены был ряд келий с открытыми дверями. В них рядами сидели писцы, работая на положенных на скрещенные ноги табличках. В конце коридора была комната просторнее и выше. Туда ввели царевну.
Вдоль стены протянулся шкаф с круглыми гнездами для папирусов. От низкого столика поднялся человек в повязке и черном парике, перехваченном белой лентой. Возраст его не угадывался.
«Не жрец, нет», - подумала Инт-Ка-С.
- Возрадуйся, соискательница Инт-Ка-С, - сказал он. - Я старший писец бога Иб.
- Возрадуйся, Иб, - немного растерянно сказала царевна. «Писать»? - радостно подумала она. – «Я научусь искусству Тота¹²? Даже мать Небмаат не знает его».
- Я буду учить тебя божественной речи. Искусство Тота – прекраснейшее из искусств. – Писец говорил гладко и ровно, точно приготовил слово. - Знающий его возвеличен, его вопрошают придворные.
«Я царевна», - вдруг гневно подумала Инт-Ка-С.
- Сперва восхваление Тоту, - сказал Иб. - Слушай благодарственное слово и запоминай.
Он наклонил голову и начал длинную молитву. «Опять запоминай»! - подумала Инт-Ка-С. – «Сколько еще»?
- Да направит тебя Тот, соискательница Инт-Ка-С, - сказал писец, закончив молитву. – С благословения бога начнем.
Он подошел к шкафу и извлек глиняную табличку. Из того же гнезда вынул письменный прибор с углублениями, содержавшими черную и красную краски и заостренную палочку.
Иб сел на циновку, скрестив ноги. Царевна опустилась рядом, стараясь повторить позу писца.
- Сперва ты выучишь божественные знаки, - сказал Иб. - Смотри и запоминай. - Инт-Ка-С схватилась бы за голову, если бы могла. Но писец уже опять говорил, начиная чертить на табличке. Царевна наклонилась над плечом учителя и усилием воли обратилась во внимание…
Вечером Инт-Ка-С едва добралась до своей кельи. Весь день до заката шли молитвы и учение, прерывавшиеся только на трапезы и омовения. Они требовались чаще, чем сказала Неферу. До и после трапезы. До и после каждого обряда. Пища же оставалась так же сурова. К вечеру Инт-Ка-С ощущала, что выскоблена изнутри так же, как снаружи. «Как и должно», - сказала верховная жрица, услышав жалобу.
«О Птах», - думала дочь фараона, озирая свою погруженную в темноту клеть. – «Как твоим жрицам возможно жить»? Но сил размышлять уже не осталось. Царевна упала ничком на постель и уснула.
Началась череда однообразных трудных дней. С утра ее терзала Тии. Веселая жрица оказалась тверже камня. Она задавала упражнение за упражнением, покрикивала, ускоряя движения. Передышка, глоток воды - и снова, урок за уроком, пока руки и ноги Инт-Ка-С не отказывались служить. Потом, после короткого отдыха, стояние на молитве. После обеда урок письма. Память у Инт-Ка-С оказалась превосходной, но рука приучалась плохо. Вышколенный храмовый писец раз едва не потерял терпение с царственной ученицей. После, вечером, еще один долгий молебен. Не считая бесчисленных храмовых дел - послушница допускалась только до мелких приготовлений к обрядам и докучной работы в кладовых, которая однако, никогда не переводилась.
Она больше не говорила с Неферу. Тем более не нисходил великий ясновидец, которого Инт-Ка-С не видела с самого начала ученичества.
Ей не давали ничего, кроме насущнейшего для ее нужд. Только изобильно воды и натрона для омовений. Ни излишнего в пище, ни тем более краски для век, ни даже зеркала. Иногда Инт-Ка-С задавалась вопросом о том, какова она теперь, но тут же отбрасывала его. В платье как у поселянки, без украшений, без краски, изнуренная голодом и трудом, она не иначе как безобразна. Но желание увидеть себя вдруг вспыхнуло с необычайной силой, когда она услышала первую похвалу от своей наставницы.
- Хорошо! - сказала Тии. Инт-Ка-С засияла от радости. Она узнала цену похвале жрицы. За все время учения веселая наставница разве что иногда кивала, когда царевне удавалось то или другое, и только раз или два подарила одобрительное слово.
- Правда хорошо? - спросила царевна. Тии кивнула, и глаза ее загорелись настоящим удовольствием.
- Ты учишься не скоро, но верно, - сказала жрица. - Из тебя выйдет крепкое орудие бога.
Инт-Ка-С передернулась, услышав это уподобление; но вдруг ее охватило страстное желание взглянуть на себя.
- Тии, дай мне зеркало, - сказала она. - Прошу тебя.
Тии качнула головой.
- Почему? - Сердце Инт-Ка-С упало. - Я так дурна?
- Напротив, - серьезно сказала жрица.
- Тогда почему? - Царевна вдруг вознегодовала. - Почему вы прячете меня от меня?Тии отвела взгляд; потом вновь взглянула на послушницу. Она тронула губы языком.
- Зеркало легко перехвалит, - сказала она. - Скромность взращивается долго, а гибнет быстро.
- Но…
Жрица шагнула к ней и сжала ее руки своими бронзовыми пальчиками.
- Пока я твое зеркало, Инт-Ка-С, - сказала Тии. - Я говорю тебе, что ты лучше той, которая вошла сюда.
- Но…
- Я сожалею, Инт-Ка-С, - сказала медная жрица. - Пока запрещено.